– Что за чушь собачья! – ворчал Хитоси, с отвращением пробегая взглядом газетные строки. – Ахинея какая… Бред…

Мамаша Сога отнеслась к статье не столь критически. Главное – ее сына хвалят, осыпают превосходными степенями и пророчат великое будущее. И ее не забыли, примерную вдову, образцовую мать и хозяйку. Она вырезала статью и повесила ее в рамке над своей постелью.

– Посмотри, Хитоси, – показала она на плоды своих усилий сыну.

– Н-ну-у-у… – кисло протянул он. – Опасно. Вдруг ночью сорвется да свалится тебе на голову.

– Прекрати глупости говорить!

Она заключила его лицо в ладони и нежно поцеловала в щеку.

– Сынок, я так горжусь тобою, дорогой… Доктор, надо же, настоящий доктор! Ученый! Подожди, про тебя еще в энциклопедии напишут. Ах, видел бы отец, порадовался бы…

Хитоси терпеливо дожидался отлива материнских эмоций, незаметно пожимая плечами.

Папаша Ивасаки наорал на дочь и отправил ее на медицинское обследование. Мало ли что она могла подхватить от этого… с улицы. Заключение медиков успокоило родителей, и девочка вернулась в женскую школу Сираюри, где кроме кулинарии и шитья преподавали также начала наук, искусств и литературы, к которой младшая Ивасаки ощущала особое влечение. Окончив лицей, она получила от родителей разрешение на продолжение образования в университете, отложив на время всяческие варианты, связанные с браком. В двадцать два года она получила диплом по литературе, и родители решили, что пора наконец выдать дочь замуж. Когда ей об этом сообщили, она кротко ответила, что уже выбрала будущего супруга.

– То есть как? – нахмурилась мамаша Ивасаки. – Что значит, ты выбрала? Что за манеры? С каких это пор дочери сами выбирают себе женихов? Мы должны выбрать тебе мужа. И кто же, позволь узнать, тебе по сердцу?

– Хитоси Сога.

На лице мамаши Ивасаки разразилась какая-то цветовая буря. По нему пятнами пробежали все цвета радуги, объединившись затем в мертвенно-белой маске. Прошло одиннадцать лет, этот гадкий инцидент считался напрочь забытым, изглаженным из памяти.

– Со… Со… Ты что, издеваешься надо мной? Этот… этот… Убить меня хочешь!

– Запросто. Выбирай – петля или яд?

– У тебя мозги есть? Ты что, забыла, что он с тобой сделал?

– Вовсе нет. Потому-то и хочу за него.

– Грязная дрянь! И тебе не стыдно?

– Фу, мама…

– Да может, он уже давно женат. Ты его одиннадцать лет не видела.

– Позавчера видела. Он не женат, можешь успокоиться.

– Не жен… Позавчера?

– Мама, мы с Хитоси все время встречаемся, только потихоньку. Попробуй не встретиться, ведь моя школа рядом со святилищем Ясакуни. Там его папа похоронен.

– Как ты смела ослушаться! Ты позоришь семью, предков, ты растоптала традиции…

– Сначала мне действительно было стыдно обманывать. Но когда я поняла, что ты просто не хочешь моего счастья, я перестала стыдиться. И все стало очень просто.

– И вы каждый раз…

– А как же!

– Каждый раз, когда ты задерживалась…

– Да, мы с ним…

– Пропащая душа!

– Совсем наоборот! Я нашла себя!

– Ты не можешь выйти замуж за какого-то…

– Какого-то? Этот какой-то вот-вот займет кафедру в Императорском! Что. недостойная партия?

– Кто угодно, но только не он!

– Только он!

Тут дочка Ивасаки отвернулась от матери и убежала в свою комнату, звучно захлопнув за собой дверь.

– Ах так! – понеслось ей вдогонку. – Вот и сиди в своей комнате, не смей выходить!

Прислуге перед ужином она проронила:

– Наша дочь не будет ужинать. Ее прибор не подавать.

Остальным членам семьи она сообщила, что дочь наказана, не вдаваясь в детали. Когда младшая Ивасаки не появилась и к завтраку, папаша спросил:

– Ты ее и завтрака лишила?

– Нет… хотя и стоило бы.

– Она точно в комнате? Может, сбежала ночью?

Но нет, прислуга, заглянув в замочную скважину, убедилась, что молодая госпожа все еще в своих четырех стенах, листает какой-то толстый том в роскошном переплете. И на раскаявшуюся вовсе не похожа. Вечером мать подошла к ее двери и слабо стукнула по филенке.

– Выходи, хватит валять дурака. Пора ужинать.

– Нет.

– Как это нет? Надо питаться!

– Питаться буду, когда согласишься на нашу свадьбу с Хитоси.

– Еще чего! Сиди здесь, если хочешь. Долго не продержишься.

Действительно, долго она не продержалась. Не прошло и двух недель, как приставленная к замочной скважине прислуга прибежала к хозяйке и доложила, что барышня лежит на кровати, голова свисает вниз. Взломали дверь, срочно вызвали домашнего врача, домашний врач вызвал «скорую помощь». В автомобиле мамаша Ивасаки сидела рядом с дочерью, вцепившись в ее вялую руку. Из глаз матери катились слезы, она молилась о выздоровлении и кляла упрямство своей непослушной дочки.