– Вы представляете куда более интересный предмет для разговора!

Неожидавшая такого поворота Гарриет вскинула на него глаза. Он удобно расположился на своем плаще, опираясь на локоть, с банкой пива в руке, но когда их взгляды встретились, в его глазах совершенно не чувствовалось ленивой расслабленности.

Она затаила дыхание. Его глаза словно гипнотизировали ее – никакая сила не заставила бы ее отвести взгляд.

– Значительно более интересный, – повторил он. Он обнял ее одной рукой, и она не шевельнулась. По коже снова пробежали мурашки, по телу разлилась приятная слабость. Он притянул ее к себе, и она не сопротивлялась. На какое-то мгновение у нее возникло ощущение, словно она наблюдает за ним со стороны и одновременно впитывает его в себя каждой клеточкой своего тела. Ее ноздри улавливали запах его нагретой солнцем кожи, удивительно красивой казалась линия его подбородка с едва заметно пробивающейся щетиной. Прикосновение его губ, когда он поцеловал ее в лоб, отозвалось дрожью во всем теле. Она сидела, не шевелясь, ощущая его каждым нервом, – проснулись даже те, о существовании которых у себя она и не подозревала. Все ее тело ожило и радовалось жизни – и не хотелось ни о чем думать, и не было сил отстраниться.

Он поцеловал ее в губы, и она, обняв его и опускаясь на землю, ощутила ладонями твердые мускулы его спины. Она лежала, придавленная его телом, и, отвечая на его поцелуи, чувствовала, как между ними словно пробегают электрические разряды.

Потом он отстранился и, опершись на локоть, посмотрел ей в глаза.

– Я хотел это сделать с того самого момента, когда впервые увидел тебя.

Она засмеялась, чтобы как-то снять свое напряжение.

– А почему же не сделал, если хотелось?

– В твоей квартире? В Лондоне? Ну да! Мне вовсе не хотелось нарваться на пощечину!

– Возможно, так оно и было бы, – голос ее слегка дрожал.

– Мне показалось, что я не очень-то тебе приглянулся, – сказал он печально.

– Я тебе, по-моему, тоже не понравилась! А еще говоришь, что тебе хотелось поцеловать меня!

– Когда хочешь поцеловать человека, не обязательно, чтобы он тебе нравился.

– Ах так! – Она соблазнительно изогнула тело, поддразнивая его. – Так я тебе по-прежнему не нравлюсь?

– Я этого не говорил. – Он протянул руку и стал накручивать себе на пальцы прядь ее волос– Ты очень красива, в тебе есть, как говорится, огонек, возможно, ты талантлива, насколько я знаю, и когда ты расслабляешься, общаться с тобой – одно удовольствие.

– Приятно слышать. – Она взглянула на него с долей кокетства. Ей очень хотелось, чтобы он снова поцеловал ее.

– Нет, это мне приятно. – На его лице появилась озорная улыбка. – Правда, следует к этому прибавить, что ты упряма, избалованна и, если тебя вывести из равновесия, вполне можешь укусить.

– Животное! – Она занесла руку, чтобы ударить его, но он, схватив ее за запястье, прижал руку к земле над ее головой. Потом неторопливо склонился над ней, заслонив своим лицом небо. И снова она ощутила, как между ними будто пробежал электрический разряд.

Небо начало темнеть, но они этого не заметили. Он целовал ее не спеша, умело, одной рукой придерживая ее руки над головой, а другой держа за подбородок, а затем его рука скользнула вниз к шее и плечам. На раскрытой ладони она почувствовала первые тяжелые капли дождя, но не обратила на них внимания. Они целовались долго, слишком поглощенные друг другом, чтобы думать о чем-нибудь, кроме близости. И только когда хлынул настоящий ливень и небо расколола первая молния, они вернулись с небес на землю.

Том, ругаясь, вскочил на ноги. Его рубашка была насквозь мокрой и прилипла к спине. Гарриет промокла меньше, потому что ее защищало его тело, но когда они добрались до «Юта», она вымокла до нитки.

– Слава Богу, что фотокамера в сумке, – сказала она, переводя дыхание. Вода стекала с ее челки и струилась по лицу.

Густую темноту прорезала вспышка молнии, дождь хлестал по ветровому стеклу машины.

– Нам надо поскорее выбираться отсюда, не то и застрять недолго, – Том пытался перекричать раскаты грома.

«Ют» двинулся с места по немощеной дороге, которая под буксующими колесами тут же превращалась в жидкое месиво.

Ливень был таким яростным, что несмотря на влажную жару, Гарриет бил озноб. Стихия бушевала во всем своем первозданном величии.

«Ют» взбирался на колдобину и, перевалив через нее, снова проваливался в жидкую грязь. Колеса пробуксовывали, не находя твердой опоры. Том изо всех сил жал на педаль газа, мотор взревывал, но машина не двигалась с места.

– Садись за руль, – сказал он, открывая дверцу. – Я посмотрю, нельзя ли ее подтолкнуть.

Он спрыгнул и, утопая по щиколотку в грязи, подошел к машине сзади. Гарриет передвинулась на водительское место и попробовала нащупать ногами педали. Ее босоножки были в грязи, грязными были и пальцы ног. Том толкал машину, а она жала на газ, пытаясь сдвинуться с места, и когда подумала, что все усилия напрасны, «Ют» наконец продвинулся вперед не больше чем на дюйм.

– Не выключай мотор! – Крикнул Том.

Машина медленно двинулась, и он поспешно сел на ходу, втиснувшись рядом с ней на сиденье.