— Если не учитывать его парик, — вставила Эми. — И нацистское прошлое.

— Эми! — Мать укоризненно поцокала языком и приоткрыла дверь: — Эрик, извини, что заставили тебя ждать. Заходи, уже можно!

После невыносимо долгой паузы дверь открылась, и в комнату с огромным букетом цветов вошел самый сногсшибательный красавец, какого мне когда-либо доводилось видеть.

Я потеряла дар речи. Все, что я могла, — это смотреть на вошедшего, чувствуя, как внутри растет недоверие. Молодой человек был очень, до острой зависти, красив. Как модели у Армани. Я разглядывала коротко стриженные вьющиеся каштановые волосы — не очень темные, но и не светлые, голубые глаза, широкие плечи и дорогой костюм. И еще у моего мужа оказалась квадратная челюсть, безукоризненно выбритая.

Да как же мне удалось подцепить такого парня? Как? Как?! Как?!

— Привет, — прозвучал глубокий, хорошо поставленный, как у актера, голос.

— Привет, — с трудом выдохнула я.

Вы только посмотрите на эту могучую грудь… Небось каждый день ходит в спортзал. А уж его сияющие туфли и великолепные часы…

Мой взгляд вновь остановился на его волосах. Вот уж никогда не думала, что выйду замуж за кудрявого. Подумать только, две курчавые головы на одну семью! Хотя в принципе я не против вьющихся волос — такому красавцу они изумительно идут.

— Дорогая… — Он подошел к кровати, шурша чудесным букетом. — Ты выглядишь гораздо лучше, чем вчера. И новая палата уютнее. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Э-э… Спасибо большое. — Я взяла цветы. Это был самый изумительный, элегантный и модный дизайнерский букет, который мне случалось видеть, составленный из роз всех оттенков белого и коричневого. Где он, черт побери, достал коричневые розы?!

— Стало быть, ты… Эрик? — уточнила я для стопроцентной уверенности.

На его лице отразилась крайнее замешательство, но он пересилил себя и улыбнулся:

— Да, верно. Я Эрик. Ты меня по-прежнему не узнаешь?

— Не очень. Честно говоря, вообще не узнаю.

— Я тебе говорила, — защебетала мать, покачивая головой. — Мне так жаль, Эрик. Но я уверена, она скоро вспомнит, если хорошенько постарается.

— Что это значит? — не сдержалась я, почувствовав себя глубоко уязвленной.

— Ну, детка, — пробормотала она, — при таких состояниях все дело в силе воли. Я читала. Дух должен возобладать над телесной немощью.

— Я только и делаю, что пытаюсь вспомнить, ясно? — Моему возмущению не было предела. — Ты думаешь, мне действительно хочется оставаться такой, как сейчас?

— Мы попробуем постепенно, — сказал Эрик, игнорируя тещу, и присел на постель. Давай попробуем расшевелить воспоминания. Можно?.. — Он посмотрел на мою руку.

— М-м… Да, — кивнула я, и Эрик взял меня за руку. Пожатие оказалось очень приятным — теплым и сильным. Но это была рука незнакомца.

— Лекси, это я, — сказал он твердо и звучно, — Эрик, твой муж. Мы женаты почти два года.

Я засмотрелась на этого чудесного мужчину и ничего не ответила. Вблизи Эрик выглядел еще лучше — немыслимо гладкая загорелая кожа, прекрасные белые зубы…

О Господи, озарило меня, я же занималась с этим мужчиной сексом!

Он видел меня обнаженной. Он срывал с меня нижнее белье. Мы вытворяли черт знает что, а я даже не знаю этого человека. (По крайней мере я предполагаю, что он срывал с меня белье и мы черт-те чем занимались. Спросить не решаюсь, при маме-то.)

Интересно, каков он в постели? Исподтишка я прошлась взглядом по его фигуре. Да уж, я удачно вышла замуж. Он просто обязан быть чертовски сексуальным.

— Ты о чем-то задумалась? — Эрик заметил мой отсутствующий взгляд. — Дорогая, если у тебя есть вопросы, прошу, задавай!

— Нет-нет! — вспыхнула я. — Пустяки. Извини. Продолжай, пожалуйста.

— Мы встретились почти три года назад, — с готовностью продолжил Эрик. — На приеме в «Пирамид-ТВ». Они делали реалити-шоу «Амбиция», к которому мы оба имели отношение. Между нами сразу возникла взаимная симпатия, и в том же году, в июне, мы поженились. Медовый месяц провели в Париже, жили в «Георге Пятом». О, это было великолепно — гуляли по Монмартру, осматривали Лувр, начинали утро с caf'e au lait… [10] — Он замолчал. — Ты что-нибудь из этого помнишь?

— Нет, — виновато призналась я. — Извини.

Может, мама не так уж не права и нужно просто хорошенько постараться? Ну давай же! Париж. «Мона Лиза». Жгучие брюнеты в полосатых рубашках. Думай. Мысленно я пыталась пробить черную стену изо всех сил, отчаянно желая совместить лицо Эрика с видами французской столицы и хоть что-нибудь вспомнить.

— Мы поднимались на Эйфелеву башню? — спросила я наконец.

— Да! — просиял он. — Ты начала вспоминать? На смотровой площадке было ветрено, мы фотографировали друг друга…