Шрифт:
— Топор, — прошептала она, и будто тихое эхо прозвучало в темноте больничной палаты:
«Топор».
Тук!
Кэрол пересекла огромную гостиную по персидскому ковру, стукнувшись бедром об угол серванта.
Тук! Тук!
Она метнулась в арку, в длинный коридор, к лестнице, ведущей на второй этаж. Когда она оглянулась, то увидела, что дом позади нее исчез и вместо него образовалась черная пропасть, в которой поблескивало что-то серебристое — взад-вперед, взад-вперед...
Тук!
Вдруг ее осенило точно вспышкой; она поняла, что тускло поблескивало. Топор. Его лезвие. Это оно блестело, раскачиваясь из стороны в сторону.
Тук... тук-тук...
Тихонько поскуливая, она стала забираться на второй этаж.
Тук... тук...
Порой казалось, что топор вгрызается в дерево; судя по звуку, оно было сухим, от него летели щепки. Но иногда звук был совершенно иным, словно тяжелое лезвие неумолимо врезалось во что-то гораздо более податливое, чем дерево, во что-то мокрое и мягкое.
В мясо? В тело?
Тук!
Кэрол стонала и металась во сне, сбрасывая с себя простыни.
Потом она уже бежала по лугу. Впереди — деревья. Позади — пустота. И топор. Топор.
6
В пятницу утром дождь вновь перестал, но день был туманным. Проникавший в больничное окно свет казался по-зимнему бледным, холодным.
У Джейн остались лишь смутные воспоминания о том, как дежурные ночью меняли ей постель и влажный от пота халат. Едва ли помнила она и дурной сон, не говоря уже о том, чтобы воспроизвести хоть какую-нибудь его деталь.
Она по-прежнему не знала своего имени и ничего о себе. Ее воспоминания заканчивались вчерашней утренней аварией или, может, минутой до нее, но далее, где должно было быть ее прошлое, начиналась глухая стена.
За завтраком она прочла статью в одном из журналов, купленных Кэрол Трейси. Хотя по больничному расписанию посетителей до полудня быть не могло, Джейн уже с нетерпением ждала прихода этой женщины. Доктор Хэннапорт и медсестры были очень приветливы с ней, но никто из них не действовал на Джейн так благотворно, как Кэрол Трейси. По непонятным для нее причинам Джейн чувствовала себя в большей безопасности, более непринужденно и менее напуганной амнезией, когда рядом была именно доктор Трейси, а не кто-то другой. Может быть, это и имеется в виду, когда говорят о врачах, которые умеют найти подход к больным.
В девять с небольшим, когда Пол ехал по шоссе к центру города, направляясь в офис Альфреда О'Брайена с новым заявлением, у «Понтиака» вдруг заглох мотор. Он не чихал и не фыркал; просто заклинило поршни, когда машина неслась со скоростью пятьдесят миль в час. По мере снижения скорости начались трудности с рулевым управлением. Машины проносились по обе стороны от «Понтиака» на скорости шестьдесят — шестьдесят пять миль в час, превышая допустимый предел, что было довольно рискованно для такого тумана. Отчаянно маневрируя, Пол стал съезжать через два ряда к правой обочине шоссе. Он ждал, что вот-вот резко взвизгнут тормоза и он ощутит жуткий удар врезавшегося в него автомобиля но удивительным образом он как-то избежал столкновения. В упорной борьбе с неподдающимся рулем ему все-таки удалось откатить «Понтиак» на обочину.
Откинувшись назад, он сидел с закрытыми глазами, пока к нему не вернулось самообладание. Наконец он, наклонившись, повернул ключ зажигания, однако стартер с аккумулятором на это никак не отреагировали. Он попробовал еще несколько раз, но потом отказался от этой затеи.
Шоссе кончалось недалеко впереди, и там, на расстоянии квартала, находилась станция технического обслуживания. Пол добрался туда пешком всего за десять минут.
На станции было весьма оживленно, и хозяин не мог отпустить своего помощника — здоровенного рыжего парня с открытым лицом по имени Корки — до десяти часов, пока количество клиентов не поубавилось. Потом Пол с Корки отправились на тягаче к злополучному «Понтиаку».
Они попытались завести машину, но аккумулятор явно выдохся. Нужно было оттаскивать «Понтиак» на станцию.
Корки собирался заменить аккумулятор и привести машину в порядок в течение получаса. Однако оказалось, что дело вовсе не в аккумуляторе, и ориентировочное время окончания ремонта все оттягивалось и оттягивалось. В конце концов Корки нашел неисправность в электросистеме и устранил ее.
Пол задержался на три часа, в течение которых он каждые двадцать-тридцать минут ожидал, что вот-вот сможет поехать дальше. Когда он наконец остановил свой «Понтиак» перед офисом О'Брайена, было уже час тридцать.
Альфред О'Брайен вышел в приемную навстречу Полу. Он был в великолепно сидевшем на нем коричневом костюме, безупречно отглаженной кремовой рубашке с изящно торчавшим из нагрудного кармана пиджака бежевым носовым платком и в идеально начищенных коричневых полуботинках. Он принял заявление, но не стал обнадеживать Пола заверениями, что оно наверняка пройдет все необходимые формальности до следующего заседания рекомендательной комиссии, которое должно состояться утром в среду на следующей неделе.