Шрифт:
– Это Коле.
Из другой пачки он достал другую книжку для Саши. Из третьей - для Миши. То были Линдгрен, Милн и Чуковский.
– Мои подарки к Новому году!
– сказал Иосиф Моисеевич.
– Что ты, право, - смутился Беляев, не ожидавший от него такой прыти.
– Прекрасно идут детские книжки, - сказал он.
– Хорошую детскую книжку достать практически невозможно.
– Я не знал, что у тебя столько детей. Буду тебе оставлять. У меня все, что интересного выходит, бывает.
– Буду признателен.
– А Колей в честь себя, что ли, назвал сына? Беляев вспомнил о неписанном законе - вовремя затыкаться, не заткнулся, распространился о детях, теперь получай вопросы, рассказывай, что это не твой ребенок, что ты взял жену с ребенком, что ты... Укололо его с этим вопросом чувство самолюбия. Чтобы что-то ответить, он сказал:
– В честь Николая Гумилева.
– Достойно, - сказал Иосиф Моисеевич, вновь опускаясь в свое обшарпанное кресло.
А Беляев подавлял в себе мысль о собственной неполноценности, которая мирно жила в нем все годы, прожитые с Лизой. Он гнал от себя эту мысль и, бывало, забывал о ней, но так или иначе она снова объявлялась.
Иосиф Моисеевич заговорил о книгах, которые он получит в ближайшее время. И это немного смягчило картину переживаний Беляева. Он тупо взглянул на закрытый несгораемый шкаф в углу, стараясь догадаться, что это была за книга.
– Если бы тебя попросили назвать одного самого лучшего писателя, кого бы ты назвал?
– спросил Иосиф Моисеевич.
Беляев задумался.
– Так трудно сообразить, - сказал он.
– И все же, - настаивал хозяин.
– Пожалуй, Гоголь, - медленно сказал Беляев.
– Вот это да!
– воскликнул Иосиф Моисеевич.
– Не ожидал.
– Чего "не ожидал"?
– Не ожидал и все.
– В каком смысле.
– Конечно, в положительном. Гоголь... В этом что-то есть.
– А ты своего назови.
– Дюма. "Три мушкетера", - назвал Иосиф Моисеевич.
– Серьезно?!
– поразился Беляев.
– Вполне... Но ты молод, не поймешь... Лет через тридцать со мной согласишься... А что тебе нравится у Гоголя?
– Все. Это вулкан!
– Но все же есть что-то особенно любимое?
– допытывался Иосиф Моисеевич.
– Есть. "Мертвые души".
– Да-а?
– Да. Гоголь не мог любить Божью тварь, потому что человек создан по образу и подобию зверей, а черти по образу и подобию человека. Гоголь хотел заглянуть в глаза Богу, но не нашел этих глаз, потому что Бога нет. Это гениальное прозрение Гоголя! Пусть он потом уморил себя голодом, пусть писал письма Белинскому, он сказал главное: человек рожден зверем и всю жизнь должен мучительно вылезать из звериной шкуры, чтобы хоть на мгновение приблизиться к человеческому облику...
Когда Беляев выходил от Иосифа Моисеевича и шел заснеженным переулком, с крыш домов которого сметало снег ветром и на углу Пятницкой крутило, он все думал о том, что это за книжка была в газетной обертке?
Глава XXI
– Ну, чего, скажешь плохая машина?
– сказал Комаров, дыша на руки и снова убирая их в карманы куртки.
Зеленая "Волга" выпуска десятилетней давности стояла у сарая, заснеженная и сиротливая. Задняя правая дверь настолько проржавела, что в ней образовалась дырка с кулак величиной. Беляев с грустью взглянул на эту дырку, сказал:
– Дверь надо менять.
– Зачем менять? Я дырку эпоксидкой замажу. Не заметишь! Шпаклевочкой потом... И подкрашу!
– сказал Комаров, обхаживая машину.
– Заднее крыло помято, - сказал Беляев и постучал рукой в перчатке по корпусу машины.
– Крыло Борода обещал дать.
– Входит в стоимость?
– Конечно! Он еще задний мост обещал.
– Обещал или даст?
– Даст. Он у него дома лежит.
– И сколько он просит за весь этот хлам?
– с горестным вздохом спросил Беляев, глядя в глаза Комарову.
– Пять штук, - сказал тот.
– Ты что!
– округлил глаза Беляев. Воротник зимнего пальто его был поднят, шапка надвинута на брови.
– Что "что"?
– Ничего. Ей цена - штука в базарный день!
– Ну ты совсем скурвился!
– А ты - мировой парень! Терпеть не могу болтунов!
– с чувством выговорил Беляев.
– Как рекламу давать, ты мастер, а как до товара доходит...
– Мост и коробка - новые, да еще крыло, да по мелочам.
Беляев оставался непроницаем, ходил вокруг машины с невозмутимым лицом. Комаров по его виду не мог догадаться, согласится он или нет. С четверть часа назад, пока не видел машину, говорил, что возьмет.