Сохраняя на лице выражение хладнокровного презрения, старший лейтенант Ступин позволил профессору высказаться до конца. Он не слушал его, а просто ждал, когда Майский закончит свою затянувшуюся речь, изобилующую словесными конструкциями, присутствие которых в лексиконе человека, обремененного высшей ученой степенью, казалось не просто невозможным, а почти противоестественным.

Выговорившись, Майский весь как-то сразу сник, сдулся, как пронзенный спицей шарик. Плечи у него опустились, подбородок мелко задрожал, а глаза суетливо забегали по сторонам, словно он надеялся заметить что-то, чего прежде не видел и что могло бы оказаться залогом их с Дугиным спасения.

Убедившись в том, что Майский не хочет больше ничего добавить, старший лейтенант велел солдатам поставить Дугина на ноги.

– Я выполняю приказ руководителя экспедиции полковника Гланта, – произнес Ступин, переводя взгляд с осунувшегося, покрытого серебристой щетиной лица профессора Майского на лицо Дугина, к правой щеке и кончику носа которого прилипли крупные, чуть красноватые песчинки. – Вас выведут за линию окопов и там снимут наручники. После этого вы должны незамедлительно покинуть район, прилегающий к станции. Если спустя десять минут вы все еще останетесь в зоне обстрела, огонь будет открыт без предупреждения.

– Куда нам идти? – спросил у офицера Дугин.

– Это уж вам самим решать, – ответил Ступин. – Я ничего не могу вам посоветовать.

– Скажите хотя бы, поблизости есть люди?

Старший лейтенант Ступин ненадолго задумался.

– Далеко от станции мы не отходили. Но за все то время, что велись работы по возведению оборонительного рубежа, никто из солдат не видел ни людей, ни каких-либо других живых существ. Наблюдатели, – старший лейтенант взглядом указал на смотровую площадку на крыше казарменного корпуса, – тоже не отмечали никакого движения.

– Выходит, пустыня безжизненная? – тяжело выдохнул Майский.

Ступин сделал движение бровями, которое можно было понимать как угодно.

– Вы обрекаете нас на верную смерть, – мрачно глянул на офицера из-под присыпанных песком бровей Дугин.

– Я выполняю приказ, – коротко ответил старший лейтенант.

– Сколько, по-вашему, мы протянем в пустыне без воды и пищи? – продолжал Дугин, не обращая внимания на слова офицера. – Сейчас еще нежарко, а что будет, когда взойдет солнце?

– Солнце здесь никогда не восходит.

– Что? – левая бровь Дугина заняла почти вертикальное положение. – Значит, мы не на РХ-183?

– Уведите их! – приказал офицер солдатам.

Десантники, как и прежде, по двое подхватили ученых под руки и потащили туда, где через окоп был переброшен узкий металлопластиковый щит.

– Стойте! – закричал Дугин, упираясь ногами в песок. Вывернув голову, он попытался поймать взглядом фигуру старшего лейтенанта, удаляющегося в направлении открытой трубы перехода. – Что произошло со станцией? Где остальные люди? У вас есть связь с руководством?.. Стойте же, черти вас дери!..

Десантники, которым наконец надоело сопротивление арестанта, вывернули ему руки, заставив согнуться в поясе. Доведя Дугина до узкого мостика, они просто толкнули его вперед. Чудом сохранив равновесие, Дугин перебежал на другую сторону окопа.

Следом за ним тем же путем был отправлен на противоположную сторону и Майский.

– Стойте на месте, если хотите, чтобы с вас сняли наручники! – крикнул один из десантников, наведя на ученых ствол трассера. – Ясно?

– Ясно, – угрюмо кивнул Дугин. – Скажите только, работает дальняя связь или нет?

Пока трое десантников держали ученых на прицеле, четвертый быстро перебежал окоп по мостику, снял с арестованных наручники и так же быстро вернулся к своим.

Растирая запястья освобожденных рук, Дугин обернулся и посмотрел на десантников. «Совсем еще молодые парни, – подумал он. – Старшему не больше двадцати пяти. И вот, на тебе, угодили в передрягу».

– Так как насчет дальней связи, парни? – спросил Дугин.

Десантники быстро убрали перекидной мостик и, не опуская оружия, начали отступать к открытому переходу.

Дугин понял, что ответа на свой вопрос он не получит.

Один за другим десантники скрывались в трубе перехода, где их ждала надежная дверь, за которой они спешили укрыться. Глядя на это слишком поспешное, не в меру суетливое, совершенно несвойственное военным отступление, можно было подумать, что солдаты чем-то напуганы. И Дугин вдруг понял, что солдатам страшно, потому что они знают нечто такое, о чем не было известно ни ему самому, ни Майскому.

Последний десантник всего на миг задержался у входа.