Вездеход сорвался с места.

Рахимбаев рассчитывал, что корпус перевернувшегося набок вездехода послужит им прикрытием и позволит добраться до места аварии, не попав под прямой обстрел. Но они не проехали еще и четверти расстояния до окопов, когда из-за края полуразрушенного складского корпуса показалась уродливая, похожая на раздавленный пирог, туша танка «Персей-35» с выпирающим вперед утолщенным на конце стволом лазерной пушки.

– Сволочи, – процедил сквозь зубы Рахимбаев.

Заметив отсвет активации на конце ствола танкового орудия, он, не оборачиваясь, крикнул сидевшим позади него:

– Держись! – и резко вывернул руль влево.

Из-под колес машины взметнулись широкие полосы песка. На какой-то миг квад замер в состоянии неустойчивого равновесия, балансируя на двух колесах, после чего снова упал на все четыре колеса, но, уже развернувшись под прямым углом к первоначальному направлению движения и выбросив из-под колес фонтаны песка, рванулся с места.

Ослепительно яркая вспышка блеснула в том самом месте, где секунду назад находился квад, превратив песок в лужу раплавленного стекла.

Рахимбаев вновь круто развернул вездеход. Как и в первый раз, ему всего на секунду удалось опередить залп из лазерной пушки.

– Бьют на автоматической наводке! – крикнул сидевший за его спиной десантник. – После третьего выстрела они нас достанут!

Рахимбаев и сам понимал, что дело плохо. Находившемуся в танке стрелку требовалось всего раз хотя бы на миг поймать в перекрестье прицела движущуюся цель, после чего орудие отслеживало ее перемещение и вело огонь в автоматическом режиме до тех пор, пока цель не будет уничтожена. Обычно первые три выстрела по движущейся мишени бывали пристрелочными – автоматическая система наведения танкового орудия определяла параметры движения цели. Четвертый выстрел почти наверняка должен был поразить цель.

Еще один крутой поворот. Квад едва устоял на колесах. А позади образовалась еще одна лужа расплавленного стекла.

– Прыгай! – крикнул Рахимбаев и, ухватившись руками за бортовой поручень, перекинул свое тело через борт машины.

Упав на песок, он перевернулся через плечо и тут же поднялся на колени, ища взглядом тех, кто находился вместе с ним в кваде.

Барлах и Волгин сидели на песке неподалеку. И оба, похоже, были целы.

Неуправляемый вездеход проехал не более пяти метров. Ослепительно яркая вспышка света, возникшая словно из воздуха, превратила машину в пылающий факел. Словно налетев на какую-то невидимую преграду, квад перевернулся через бампер и упал вверх колесами.

Рахимбаев медленно поднялся в полный рост. Человек был слишком мелкой мишенью для лазерной пушки танка. А из трассера на таком расстоянии его было не достать. Он посмотрел в сторону перевернутого квада, до которого так и не доехал. У борта вездехода лежал человек в камуфляжной форме. Чуть приподнявшись, он отчаянно размахивал зажатым в руке платком. Судя по всему, он не мог самостоятельно подняться на ноги – то ли был ранен, то ли ноги его придавил борт опрокинувшегося квада. Рахимбаев узнал его – это был Симецкий. Прикрытый корпусом вездехода, несчастный не мог видеть того, что было видно Рахимбаеву: башенная пушка танка медленно разворачивалась в его сторону.

Рахимбаев стиснул зубы с такой силой, что они заскрипели. Но глаз он не закрыл даже в тот миг, когда ослепительная вспышка превратила перевернутый квад вместе со всем, что рядом с ним находилось, в пылающий костер. Он должен был все это видеть для того, чтобы запомнить до конца жизни.

– Сколько? – спросила Стайн, когда Рахимбаев вместе с двумя другими десантниками вернулся к тому месту, где стоял вездеход с откинутым задним сиденьем, из-под которого валил серый дым.

Рахимбаев понял, о чем спрашивала Стайн.

– Шестеро, – ответил он. – Пятеро наших и один легионер.

Подойдя к парню, копавшемуся во внутренностях вездехода, Рахимбаев положил ему руку на плечо.

– Ну как?

Парень безнадежно махнул рукой.

Все ясно – возвращаться на станцию предстояло пешком. Что ж, дорога была известной. И по счастью, тяжело раненных, не способных передвигаться самостоятельно, в отряде не было.

– Полковник Глант не мог так поступить, – ни на кого не глядя, убежденно произнесла Стайн. – Он не мог отдать приказ стрелять по своим.

– С чего вы взяли, что мы для него все еще свои? – искоса глянул на Лизу Рахимбаев.

– С тех пор как мы оказались в этом мире, – негромко произнес один из десантников, – я и сам уже не знаю, кто я такой.

– Но почему они нас не убили?

Задав вопрос, Майский посмотрел сначала на сидевшего рядом с ним Дугина. Затем вопрошающий взгляд профессора переместился на Кийска, находившегося по другую сторону прямоугольного, одетого травой возвышения, которое заменяло стол в подземном доме людей-ящеров.