— Хорошо. Поезжайте на ранчо, Уэс, — сказала девушка.

Тот молча кивнул, сел в пикап и уехал.

В супермаркете они взяли две тележки и наполнили их продуктами. Пока они двигались по проходам, Александр говорил про их детские похождения. Он чувствовал, что с каждым рассказом Морин проникается к нему все большим доверием. Оплатив покупки, они загрузили их в «ягуар» Александра.

— У тебя были трудные выходные? — спросил Александр, откидывая верх автомобиля.

Морин достала из сумочки легкий шарфик леонардовой расцветки и подвязала свои длинные черные волосы. «Интересно, что ему сказала Хуанита? подумала она, покосившись на Александра. — Наверное, все».

— Да, очень.

— Если тебе когда-нибудь понадобится с кем-то поговорить… по-дружески… знай, я всегда в твоем распоряжении.

— Спасибо. — Она похлопала его по руке.

Он удержал ее руку.

— Мне очень хочется тебе помочь.

Морин жалела, что рядом нет Битей и некому облегчить душу. Не то чтобы она не доверяла Алексу, просто он мужчина, а она привыкла откровенничать только с подругами.

— Я постоянно роюсь в вещах Мака, — сказала она со вздохом, — как будто хочу найти его самого под завалами старых бумаг. Глупо, правда?

— Нет, — отозвался он, не отводя глаз от дороги, — в моей жизни нет человека, к которому бы я так относился. Ты по-своему счастлива.

Она удивленно взглянула на Александра. Ей стало жаль его. Он не знал ласки в родительском доме. Наверное, его небрежные манеры скрывали душевную неустроенность.

— Майкл сегодня уехал? — спросил Александр.

— Да. У нас были ужасные выходные. Мы постоянно ругались.

— Я знаю.

— Откуда? Хуанита рассказала?

Он засмеялся.

— В этом не было необходимости. Половина этого округа знает о твоих ссорах с Майклом и о том, что он даже во время еды зажимает плечом телефонную трубку. В этих краях слухи разлетаются в мгновение ока. У работников ранчо свой беспроволочный телеграф.

— Понятно…

— Не переживай! Просто ты к этому еще не привыкла.

Если тебе будет нужно, ты легко сможешь узнать все подробности о моих стычках с сестрой… и матерью.

— В самом деле?

— Да. К примеру, в первый день твоего приезда моя экономка уже услышала историю о сломанной индейской кукле и о предостережении духов.

— О Боже! Хуанита растрезвонила!

— Конечно. Но здесь все знают про ее суеверия и уже ждали подобных вестей с ранчо Макдональда…

Морин поджала губы.

— Неужели Мака никто не любил?

— Я любил. А вообще таких было немного. — Он взглянул на девушку, заруливая в железные ворота ее ранчо. — Но их нельзя осуждать В последние годы Мак сделался немножко странным. Он был одержим поисками золота и просто зациклился на этом.

— Но ты его любил?

— Да.

— О Господи, — вздохнула девушка, когда машина затормозила перед домом, — и что мне со всем этим делать?

— Можешь продать мне.

Она резко развернулась на кожаном сиденье и уставилась на него во все глаза.

— Ты хочешь купить это ранчо?

— За разумную цену почему бы и нет?

— Зачем оно тебе?

— А зачем нужно ранчо? Чтобы пасти скот.

Она помолчала.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— Ладно, сделай официальный запрос на покупку, и я его рассмотрю.

— Отлично, — сказал он и чмокнул девушку в щеку, потом отодвинулся и заглянул в ее голубые глаза, — а ты очень похорошела!

— Ты тоже, — с улыбкой откликнулась она.

Александр завел руку ей за голову и развязал шелковый шарфик. Волосы рассыпались по плечам Морин На этот раз его поцелуй был неторопливым, осторожным Он напомнил о прошлой дружбе и укрепил почву, ускользавшую у нее из-под ног.

Александр, насвистывая, остановил «ягуар» у крыльца материнского особняка, затем поднял с сиденья шарфик Морин От шарфика пахло духами «Опиум», как и от самой Морин. Улыбнувшись, он вышел из машины.

Войдя в дом, он пересек роскошный холл и направился к своему кабинету, расположенному прямо под витой, украшенной лепниной лестницей с черными металлическими перилами.

Затворив за собой дверь, Александр спрятал шарфик в левый верхний ящик стола, после чего запер его, а маленький золотой ключик повесил на свою связку ключей. Он тщательно оберегал свои секреты и не любил посвящать в свои дела кого бы то ни было.

Тут в дверь постучали. На пороге стояла мать.

— Мама, входи, — сказал он вежливо.