Шла весна за весной. С тех пор как сгорбилась Старая Береза, веточка выросла в большое, красивое деревцо. Она целыми днями смотрелась, будто в зеркало, в голубую лужицу да расправляла свою пушистую темно-зеленую шубку.

"А я краше других!
– хвасталась она.
– Это видят все. Даже ветер и дождь не пачкают моих берестяных башмаков".

Однажды она узнала, что нет у нее черных узловатых корней, как у всех березок. И жила она за счет корней матери, Старой Березы. Да что ей до этого! Подумаешь - для того и мать, чтобы питать соками...

"Смотри, как они тощи и уродливы!
– смеялась она над подругами. Шубки-то у них - не то, что у меня..."

Рядом стоявший дуб отвернулся, промолчал. Не любил он бахвальства...

Прокудин втянул в нос очередную порцию табака, откашлялся.

– То-то...
– В серых глазах его промелькнула хитринка.
– Бахвальство да заносчивость, мил человек, не украшают, - неожиданно заключил он.
– Так и тут... Только не хотела этого признавать Молодая Березка. Летом как-то проплывало белое облако. Увидело на поляне Березку, крикнуло:

"Ах как ты хороша! Я такой Березки еще не встречало".

Молодая Березка затрепетала от радости. Потянулась кверху. Но ветки ее так и повисли в пустоте. Слишком мала ростом. Это ее не огорчило, а только развеселило.

"Вы слышали, что обо мне сказало облако?" - спросила она подруг.

"Ты много о себе мнишь", - прошелестел листвою Дуб.

По весне к Березке в гости пришел старый знакомый - лобастый лосенок - теперь огромный рогатый лось. Остановился возле нее, по привычке прислонился, потерся шеей.

"Сейчас же отойди!
– возмутилась Молодая Березка.
– Ты испачкал меня своей поганой шерстью".

Прокудин замолчал, оперся руками о колени. Глаза его были устремлены в глубь бора.

– Что же стало с этой березкой?
– спросил Костя.

Старик окинул его быстрым взглядом.

– Всему свое время, мил человек. Так и в сказке все идет по порядку... Так вот, Молодая Березка обидела лося. Ушел тот и больше не заглядывал. Время - что вода в реке. Вытянулась Молодая Березка! Красотища!.. Подросли и ее подружки. Но не хотела с ними знаться Молодая Березка.

"Ты хотя бы взглянула на землю, - советовали ей подружки.
– Посмотри, как цветут ромашки".

"Как-нибудь и без земли обойдусь. Мне бы только дотянуться до облака. Улечу с ним, и не вспомню про вас".

"Ты говоришь вздор, - снова вмешался в разговор Дуб.
– Я, сама видишь, крепок и силен. Но если бы не было земли, в которую вросли мои корни, то давно умер бы с голоду и сгнил, как брошенное полено. Что говорить, без земли меня бы повалил ветер".

В ответ Молодая Березка лишь брезгливо пошевелила листвой.

"Бесстыдница, утихомирься, - простонала снизу Старая Береза.
– Кто ты без земли? Чурка. А что тебе дадут холодные облака? Они пусты и легки, как дым от головешки. Ты загубишь себя. Больше не тянись к ним, мне тяжело держать тебя. Мои корни уже слабы".

"Отстань, старуха! Зачем ты это говоришь? Я все равно скоро оторвусь от тебя и улечу вместе с облаками".

Молодой Березке показалось, что она все же доросла до облаков. Рванулась изо всех сил - и корни Старой Березы, не выдержав толчка, треснули, ствол со стоном рухнул. Упала Молодая Березка на землю. Тонкие, длинные ветки ее исковеркались, увяла краса.

"Облака - это пустота, обман, - пролепетала она.
– Спасите меня!.."

Подруги потянулись к ней ветвями, участливо зашумели листвой.

"Ей уже не поможешь", - сказал Дуб.

– К чему ты, дед, рассказал?
– вдруг спросила Лиза.

– Ни к чему. Так просто. Может, кому из вас, мил человек, в жизни пригодится.
– Старик встал и молча пошел к просеке.

– Неинтересная сказка, - сказала Лиза.
– Так, для маленьких. Хватит отдыхать, девчата. За дело. Да и ты, Костя, чего стоишь?

3

И тут все увидели Буравлева. Он шел по утоптанной тропе мимо торчащего из-под снега чапыжника. В руках его раскачивался на длинной деревянной ручке молоток-клеймо. Из-за спины торчали два вороненых ствола старенькой централки.

Девушки перемигнулись, и споро застучали топоры, обрубая сучья. По лесу пошел дробный перестук. Лиза длинной ореховой палкой вымеряла стволы поваленных сосен.

Буравлев пересек орешник и, поравнявшись с лесосекой, распорядился:

– Трелюйте к дороге. Да поудобнее, чтобы могли подойти машины.