– А мои родители?
– взволнованно перебил его юноша.
– Что ты о них знаешь?

– В тот день они не вернулись с моря. Нам даже не удалось разыскать их. Мы были уверены, что и ты погиб вместе с ними. Неужели ты - их сын?! В глубокой задумчивости он теребил бороду, разглядывая Малыша, будто впервые его видел.
– Послушай, - вдруг оживился рыбак, - ты можешь добраться до хижин?

– Думаю, смогу. Я уже год учусь ходить и все больше бываю на воздухе.

– Вот и хорошо. Я отведу тебя. Там, на краю поселка, стоит твоя хижина. В ней никто не живет с тех пор. Ты можешь поселиться в этой хижине. Она по праву принадлежит тебе.

– Но я не могу жить без воды.

– Не беда, мы построим тебе новую хижину у самой воды, и ты сможешь возвращаться в море, когда захочешь. Ты будешь самым богатым рыбаком на всем побережье.
– Рыжебородый окинул взглядом гору серебристой рыбы.

– На что мне одному столько рыбы? Я могу пригонять косяки для всех рыбаков. Мне это совсем нетрудно.

– Да тебя, наверное, послало нам небо! Ты и вправду можешь сделать всех нас счастливыми. А ведь это и твой поселок! Ты здесь родился, здесь жили твои отец и мать.

– Все так. Но мне кое-что нужно решить. Обязательно нужно...
– Он умолк, забеспокоился.
– Я должен говорить с Главным. Я должен видеть его!

Малыш вскочил. Рыбак и рта не успел открыть, как он исчез в волнах.

– Вот тебе и морское диво, - бормотал рыжебородый, торопливо разворачивая лодку к берегу.

– Главный!
– запыхавшись, крикнул Малыш, едва завидев старого дельфина.
– Я не дождался твоего зова.

– Знаю. Ты сам принял решение. Ты хочешь покинуть стаю.

– Покинуть стаю...
– Малыш запнулся. Вся его решимость пропала. Нет, нет, я этого не говорил...

– Но ты не можешь жить одновременно в двух стаях: в человечьей и дельфиньей.

– Главный, скажи, что я должен делать!

– Ты должен вернуться к людям, сын, - пересилив себя, твердо сказал вожак.

– А как же стая? Как же ты?

– Сын мой, наша привязанность друг к другу - еще не самое главное, обретая уверенность и спокойствие, заговорил вожак.
– Ты - единственный человек за всю историю Земли, который умеет говорить по-дельфиньи. Научи людей общению с нами. Непреодолимая стена молчания тысячелетиями разделяла нас. Разрушить эту стену, если сможешь, и ты сделаешь для всех нас то, чего не сделал ни один дельфин. Ради этого можно пойти на любые жертвы.

– Ты прав, Главный, на любые, кроме одной. Я не могу пожертвовать Жемчужиной. Если я уйду к людям, она умрет. Вспомни гибель Черныша.

– Завтра я подниму стаю. Мы покинем эти места раньше времени. Я объясню стае, что ты болен и вынужден зазимовать здесь, на берегу.

– Главный, - хмуро возразил Малыш, - ты мудр, но ты плохо знаешь Жемчужину.

Вожак не нашелся что ответить. Малыш был прав. Хорошо, что он не догадывался, с какой болью отпускает человеческого детеныша сам вожак, вырастивший его как родного сына.

– Попробуй убедить ее, - сказал он нерешительно.
– Это я поручаю тебе. Пообещай ей, что весной вы снова встретитесь...

– А разве это не так? Разве я навсегда покидаю стаю? И даже летом не смогу присоединиться к вам?
– Голос юноши звенел от отчаяния.

– Конечно, сможешь, сын мой. Мы не прощаемся с тобой навсегда... Но жизнь твоя должна измениться. Ты ведь и сам все понимаешь.

Малыш долго молчал, потом воскликнул упрямо:

– Нет, Главный, я не могу! Это жестоко по отношению к Жемчужине. Не могу!

– Тебе решать, Малыш. Завтра утром стая отправится в путь.

Поглощенные разговором, они не заметили бесшумно застывшей невдалеке Жемчужины.

В глубокой задумчивости спеша на свой остров, Малыш чуть не наскочил на нее, но ей удалось ускользнуть.

Нет, Малыш не мог говорить с Жемчужиной, как советовал ему Главный. Он знал наперед, что она не поверит ни одному его слову. Да и кому как не Жемчужине знать, что он совершенно здоров и у него нет другой причины, кроме желания оставить стаю и уйти к людям... А если бы он действительно был болен, разве она покинула бы его в беде? Да она не отплывала бы от него всю зиму, терпя стужу, голод и всевозможные лишения, и самоотверженно ухаживала бы за ним... Так что же он мог ей сказать? Правду? Правду, которая убьет ее!

Больше всего сейчас Малыш боялся встретиться с Жемчужиной, взглянуть в ее кроткие, доверчивые глаза, ставшие такими грустными в последнее время. Малыш забрался на самую середину острова, чтобы его не было видно с моря, и думал, думал.

Луна, желтая, как глаза земной девушки, выплыла на темное небо и осветила его. Тысячами светящихся брызг повисли над водой звезды. Освещенный призрачным лунным светом, Малыш неподвижно лежал на гладком белом камне. Ночь давно спустилась на землю, но сон не приходил.