И дом мой без крыльца.

К ноге моей привязан

Сосновый синий бор,

Как вестник без указа

Распахнут кругозор.

В степи кочуют кочки,

И все идут, идут

Ночлеги, ночи, ночки -

Как бы слепых везут.

9 января 1937

x x x

Дрожжи мира дорогие:

Звуки, слезы и труды -

Ударенья дождевые

Закипающей беды

И потери звуковые -

Из какой вернуть руды?

В нищей памяти впервые

Чуешь вмятины слепые,

Медной полные воды,-

И идешь за ними следом,

Сам себе немил, неведом -

И слепой и поводырь...

12 -- 18 января 1937

x x x

Влез бесенок в мокрой шерстке -

Ну, куда ему, куды?
–

В подкопытные наперстки,

В торопливые следы;

По копейкам воздух версткий

Обирает с слободы.

Брызжет в зеркальцах дорога -

Утомленные следы

Постоят еще немного

Без покрова, без слюды...

Колесо брюзжит отлого -

Улеглось -- и полбеды!

Скучно мне: мое прямое

Дело тараторит вкось -

По нему прошлось другое,

Надсмеялось, сбило ось.

12 -- 18 января 1937

x x x

Еще не умер ты, еще ты не один,

Покуда с нищенкой-подругой

Ты наслаждаешься величием равнин

И мглой, и холодом, и вьюгой.

В роскошной бедности, в могучей нищете

Живи спокоен и утешен.

Благословенны дни и ночи те,

И сладкогласный труд безгрешен.

Несчастлив тот, кого, как тень его,

Пугает лай и ветер косит,

И беден тот, кто сам полуживой

У тени милостыню просит.

15 -- 16 января 1937

x x x

В лицо морозу я гляжу один:

Он -- никуда, я -- ниоткуда,

И все утюжится, плоится без морщин

Равнины дышащее чудо.

А солнце щурится в крахмальной нищете -

Его прищур спокоен и утешен...

Десятизначные леса -- почти что те...

И снег хрустит в глазах, как чистый хлеб, безгрешен.

16 января 1937

x x x

О, этот медленный, одышливый простор!
–

Я им пресыщен до отказа,-

И отдышавшийся распахнут кругозор -

Повязку бы на оба глаза!

Уж лучше б вынес я песка слоистый нрав

На берегах зубчатой Камы:

Я б удержал ее застенчивый рукав,

Ее круги, края и ямы.

Я б с ней сработался -- на век, на миг один -

Стремнин осадистых завистник,-

Я б слушал под корой текучих древесин

Ход кольцеванья волокнистый...

16 января 1937

x x x

Что делать нам с убитостью равнин,

С протяжным голодом их чуда?

Ведь то, что мы открытостью в них мним,

Мы сами видим, засыпая, зрим,

И все растет вопрос: куда они, откуда

И не ползет ли медленно по ним

Тот, о котором мы во сне кричим,-

Народов будущих Иуда?

16 января 1937

x x x

Не сравнивай: живущий несравним.

С каким-то ласковым испугом

Я соглашался с равенством равнин,

И неба круг мне был недугом.

Я обращался к воздуху-слуге,

Ждал от него услуги или вести,

И собирался плыть, и плавал по дуге

Неначинающихся путешествий.

Где больше неба мне -- там я бродить готов,

И ясная тоска меня не отпускает

От молодых еще воронежских холмов

К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане.

18 января 1937

x x x

Я нынче в паутине световой -

Черноволосой, светло-русой,-

Народу нужен свет и воздух голубой,

И нужен хлеб и снег Эльбруса.

И не с кем посоветоваться мне,

А сам найду его едва ли:

Таких прозрачных, плачущих камней

Нет ни в Крыму, ни на Урале.

Народу нужен стих таинственно-родной,

Чтоб от него он вечно просыпался

И льнянокудрою, каштановой волной -

Его звучаньем -- умывался.

19 января 1937

x x x

Где связанный и пригвожденный стон?

Где Прометей -- скалы подспорье и пособье?

А коршун где -- и желтоглазый гон

Его когтей, летящих исподлобья?