Шрифт:
Карандаш качнулся, выйдя за пределы круга, и снова вернулся в него после того, как Том передвинул руку.
– Часы отстают!
– с внезапной яростью выкрикнул отец.
Лэс посмотрел на часы: две с половиной минуты.
– Три минуты, - сказал он.
Том раздраженно отбросил карандаш в сторону.
– Дурацкий тест...
– его голос прозвучал угрюмо.
– Он ничего не доказывает. Ничего.
– Отец, может быть, мы пройдемся по финансовым?..
– Это что, следующий раздел теста?
– подозрительно спросил Том и, чтобы удостовериться, склонился над бумагами.
– Да, - солгал Лэс, прекрасно зная, что глаза отца не видели почти ничего, хотя Том никогда не признавался, что нуждается в очках.
– Впрочем, подожди-ка, мы пропустили один вопрос, - добавил он, надеясь, что отец справится хоть с этим.
– Нужно только назвать точное время.
– Вот еще глупость, - пробормотал Том.
В раздражении он перегнулся через стол и взял часы:
– 10.15, - презрительно произнес он.
– Но сейчас 11.15, отец!
С секунду отец сидел с таким выражением лица, словно получил пощечину. Затем он снова взял часы и уставился на них. Губы его медленно шевелились, и у Лэса появилось кошмарное предчувствие, что Том будет настаивать на своем.
– Ну, так это и есть то, что я имел в виду, - резко бросил Том. Просто неправильно выразился. Каждый дурак видит, что часы показывают 11.15. Конечно, 11.15... Ну и часы. Цифры уж очень близко расположены. Давно пора выбросить. Вот...
Том полез в карман жилета и вытащил свои золотые часы с крышкой.
– Вот это настоящие часы!
– сказал он с гордостью.
– Показывают время уже... 60 лет.
Он швырнул часы Лэса на стол, и стеклышко треснуло.
– Ну вот, видишь, - быстро проговорил Том, пытаясь скрыть свое замешательство.
– Они же ни на что не годны.
Он избегал взгляда Лэса. Губы старика сжались, когда он открыл крышку своих часов и посмотрел на портрет Мэри, златокудрой и прекрасной Мэри в тридцать лет.
"Господи, - думал он, - как хорошо, что ей не пришлось проходить через эти проклятые тесты, хоть в этом ей повезло", - Том никогда не думал, что настанет такой момент, когда он поймет, что случайная смерть Мэри в возрасте пятидесяти семи лет была необыкновенной удачей... Но она умерла еще до введения тестов.
– Оставь мне твои часы, - сердито сказал он сыну.
– Завтра ты их получишь с целеньким... э-э-э... стеклом.
Потом Том отвечал на вопросы типа: "Сколько четвертей в пяти долларах?" и "Если я истратил из своего доллара тридцать шесть центов, сколько у меня осталось?"
На эти вопросы нужно было отвечать письменно, Лэс лишь вел контроль времени. Все казалось нормальным и будничным: они с отцом сидели вдвоем за столом, а Терри вязала. В доме было тихо и уютно.
И это было самым страшным.
Жизнь текла своим чередом. Никто не говорил о смерти. Государство направляло повестки, и тот, кто не проходил теста, являлся в специальный государственный участок, и ему делали инъекцию. Закон соблюдался, смертность была на постоянном уровне, проблемы перенаселения не существовало. Все делалось в соответствии с законом, без причитаний и слез.
Но ведь убивали людей, которых еще кто-то любил...
– Не смотри все время на часы, - сказал отец.
– Но, отец, экзаменаторы будут следить за временем.
– На то они экзаменаторы, - огрызнулся Том.
– Ты же не экзаменатор.
– Я пытаюсь помочь тебе...
– Так помогай, а не сиди, уставившись на часы.
– Это твой тест, в конце концов, не мой, - краска гнева залила щеки Лэса.
– Мой тест, да, мой тест!
– неожиданно взорвался отец.
– Все вы заботитесь об этом, не так ли? Вы все, все...
– Отец, ты не должен кричать.
– Я и не кричу.
– Отец, дети спят, - неожиданно вмешалась Терри.
– А мне наплевать...
Том неожиданно смолк и отклонился назад на спинку стула. Карандаш незаметно выпал из его рук и покатился по скатерти. Он сидел дрожа, его впалая грудь тяжело вздымалась и опускалась, а руки на коленях непроизвольно подергивались.
– Я не прошу многого, - бормотал про себя Том.
– Не прошу в жизни многого.
– Они еще потребуют, чтобы ты написал имя и адрес, - сказал Лэс, вспомнив, как гордился Том своим почерком.
"Я обману их", - думал Том, в то время как карандаш двигался по бумаге твердо и уверенно.
"Мистер Томас Паркер, - написал он, - 2719, Брайтон Стрит, Блэр таун Нью-Йорк".
– Не забудь число, - добавил Лэс.
Старик написал: "17 января 2003 года", - и вдруг почувствовал, как ледяной холод пронзил все его тело.
Завтра тест.
Они лежали совсем рядом и не спали. Раздеваясь, они перекинулись несколькими словами, а когда Лэс наклонился к ней, чтобы поцеловать жену на ночь, она пробормотала что-то невнятное.