– Садись, отец, - сказал Лэс.
– Я налью тебе кофе.

– Я не такой беспомощный, как ты думаешь, - ответил отец.
– Оставайся за столом.

Лэс попытался улыбнуться.

– Я приготовил для нас яичницу с ветчиной, - сказал он.

– Я не голоден, - ответил отец.

– Отец, ты должен хорошо позавтракать.

– Я никогда не завтракал плотно, - резко бросил отец, - это вредно для желудка.

Лэс закрыл глаза на секунду, и на его лице промелькнуло выражение полного отчаяния.

"Зачем я поднялся?
– убито думал он.
– Мы ведь все время спорим друг с другом. Но нет, нет, я буду бодрым, чего бы мне это не стоило".

– Хорошо спал ночью, отец?
– спросил он.

– Конечно, спал всю ночь, - ответил отец.
– Я всегда хорошо сплю. Неужели ты думаешь, что я не спал из-за...

Он неожиданно смолк и повернулся к Лэсу.

– Дай часы, - потребовал он.

Лэс тяжело вздохнул и подал отцу часы. Тот взял их и секунду внимательно изучал. Губы его шевелились.

– Дрянь работа, - сказал он.
– Дрянь.
– Он осторожно положил часы в боковой карман пиджака.
– Я принесу тебе целое стекло, - пробормотал он. Небьющееся.

Лэс кивнул:

– Это будет превосходно, отец.

Кофе был готов, и Том разлил его в чашки. Лэс встал и выключил автоматический нагреватель. Сейчас ему хотелось яичницы с ветчиной.

Он сидел за столом напротив отца и чувствовал, как кофе живительной струей вливается в горло. Кофе был ужасным, но он знал, что ничто в мире не покажется ему вкусным в это утро.

– Когда тебе нужно быть там?
– нарушил он молчание.

– В девять, - ответил Том.

– Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я подбросил тебя туда?

– Что ты, не надо, - сказал отец таким тоном, будто успокаивал надоедливого ребенка.
– Подземка вполне надежна, и я буду там вовремя.

Молчание снова нависло над ними в те долгие минуты, пока Том медленно и размеренно пил кофе.

Лэс нервно сжал губы и, чтобы скрыть их подрагивание, заслонил рот чашкой.

"Говорим, - думал он, - говорим о машинах и о подземках, о расписании экзаменов, в то время, как оба знаем, что сегодня Том может быть приговорен к смерти".

Он зря встал. Гораздо лучше было бы проснуться и обнаружить, что отец уже ушел. Он хотел, чтобы это произошло сразу. Он хотел проснуться утром и увидеть, что комната отца пуста, два костюма исчезли и исчезли черные туфли, носки, подвязки, подтяжки, бритвенные принадлежности - все эти безмолвные свидетельства ушедшей жизни.

Отец встал из-за стола.

– Я ухожу, - сказал он.

Глаза Лэса нашли стенные часы.

– Но сейчас только без четверти семь, - с трудом выдавил он.
– Тебе ведь нужно...

– Я хочу быть там пораньше, - твердо сказал отец.
– Никогда не любил опаздывать.

– Но, Бог мой, до города добираться от силы час, - сопротивлялся Лэс, ощущая неприятное покалывание в желудке.
– Еще рано, отец.

– Все равно.

– Но ты же ничего не съел.

– Я никогда обильно не завтракал, - начал Том.
– Это вредно для...

Лэс дальше не слушал - это были любимые слова отца о необходимости иметь твердые жизненные привычки, о том, что вредно и полезно для пищеварения... Он чувствовал, что леденящий душу ужас охватывает его с головы до ног, и ему хотелось вскочить, обнять старика и сказать ему, чтобы он не думал о тесте, потому что это не имело значения, потому что они любят его и будут о нем заботиться.

Но он молчал. Он не смог вымолвить слова, даже когда отец у кухонной двери повернулся и сказал:

– Увидимся вечером, Лэсли.
– Голос был нарочито безразличен, и, чтобы достичь этого, ему, наверное, пришлось напрячь свои последние силы.

Дверь захлопнулась, и ветерок, достигший лица Лэса, казалось, проник до самого сердца.

Неожиданно всхлипнув, он вскочил и бросился вдогонку за отцом. Когда он открыл дверь из кухни, старик был еще близко.

– Отец!

Том остановился и удивленно обернулся. Лэс шел через столовую и слышал, как шаги печатались в его мозгу - один, два, три, четыре, пять... Он остановился перед отцом и выдавил на лице дрожащую улыбку.

– Желаю удачи, отец, - сказал он.
– Я... увижу тебя вечером.
– Он чуть было не произнес: я буду думать о тебе - но не смог.

Отец слегка наклонил голову и кивнул, как это делают при встрече малознакомые люди.

Лэс не мог пойти на работу. Он позвонил и сказался больным. Терри никак не среагировала на то, что он остался дома. Она вела себя так, будто для него было вполне естественным сидеть дома.

Целый день он провел в гараже, начиная и тут же бросая разные дела.