Как утром весенним приятно проснуться,

И сладко зевнуть, и слегка потянуться,

Следить за мерцанием солнечных бликов

И слушать часы, не уставшие тикать

За долгую, но уходящую ночь...

Дремоту свою не спеша превозмочь

И своему безмятежному телу

Отдать приказанье сурово и смело:

"Доброе утро! Пора бы вставать!"

И после в постели остаться лежать.

Я повторил слова стихотворения: "Дремоту свою не спеша превозмочь и своему безмятежному телу отдать приказанье сурово и смело: "Доброе утро! Пора бы вставать!" И после в постели остаться лежать". И остался лежать в постели, хотя по расписанию я должен был тренироваться.

ВОСПОМИНАНИЕ ДВАДЦАТОЕ

Пульс, пульс, пульс!

Утром, как это ни странно, я проснулся в своей постели. Дома уже никого не было. Очевидно, отец перенёс меня, сонного, на постель. Позавтракав, я тоже не пошёл ни на какие тренировки. Сначала я расхаживал бездумно по комнате, декламируя вслух: "Дремоту свою не спеша превозмочь и своему безмятежному телу отдать приказанье сурово и смело: "Доброе утро! Пора бы вставать!" И после в постели остаться лежать".

И с этими словами на губах я вышел из дому на улицу. Очутившись на улице, я бесцельно постоял на трамвайной остановке и почему-то сел в трамвай и поехал туда, куда поехал трамвай, до самой его конечной остановки, которая называется Михалково. Потом я купался, загорал, ходил в кино, просто гулял и просто ничего не делал.

Кажется, на четвёртый или на пятый день я встретил Таню Тополеву. Она подошла ко мне и сказала:

– Я тебе тогда позабыла оставить твои воспоминания, - и протянула мне мою зашифрованную тетрадку.

Я взял свой дневник и сунул его в карман куртки.

– А как всё-таки к тебе попали мои воспоминания?
– Я никак не мог понять этого.

– А мне тётя Паша их передала. Она сказала: "Я живу на первом этаже, а тут, видно, очень важные документы... Ты ведь живёшь на двенадцатом этаже, у тебя они лучше сохранятся".

После этих слов мы ещё долго стояли молча, потом Таня посмотрела на небо и сказала:

– Птицы улетают...

Потом она помолчала и добавила:

– Оказывается, они в полёте ориентируются по Солнцу, звёздам и по силовым линиям магнитного поля Земли.
– Затем она помолчала и добавила: - А мне кажется, что это не обязательно всем знать, как и по чему ориентируются птицы, улетая на юг. Кто изучает полёты птиц, тот пусть это и знает...

Я промолчал.

– А ты эти дни не тренировался?

Я промолчал.

– Ну и правильно, - сказала Таня.
– Самые великие космонавты и то ведь не всё время тренируются...

Я промолчал.

Таня тоже замолчала. Так мы стояли молча очень долго. Затем я её спросил:

– А стихи - это ты сама написала?

– Какие сама, - ответила Таня, - какие у папы взяла. У меня папа поэт. У него есть друг, он артист, ты его, наверное, видел по телевизору. Так вот они с папой хотели какую-то пьесу написать, но она у них не получилась, а стихи остались. Остались и, как видишь, пригодились.

– Как вижу, - согласился я.

Затем Таня кивнула мне головой и пошла по аллее. И я почему-то пошёл за ней.

Мы долго бродили с Таней Тополевой по парку культуры и отдыха. Я всё не решался, а потом сказал:

– Ты знаешь, а я всё-таки написал стихотворение про сердце. Хочешь... я прочитаю тебе вслух?

Таня обрадовалась.

И я начал читать:

Человек о сердце много

Написал стихов, баллад.

И в них сердце сквозь тревогу

Смело бьётся, как солдат.

Не стучит, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Огарёв дружил и Герцен,

Дружбе не было преград.

Их сердца в едином сердце

Бились вместе, как солдат.

Потому, что сердце

Не стучит оно, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Если сделал людям плохо,

Сердца нету, говорят.

С самых первых в жизни вздохов

Сердце бьётся, как солдат.

Не стучит, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Как мотор, не заведётся,

Не стучит, как агрегат,

Человека сердце бьётся,

Сердце бьётся, как солдат.

Не стучит, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Сердце кровью обольётся,

Не уйдёт в борьбе назад,

Потому что оно бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Не стучит.

Не стучит, а бьётся.

Сердце бьётся, как солдат.

Когда я кончил читать стихотворение, со мной произошло что-то неладное: во рту у меня стало сухо, я побледнел, а по рукам и по ногам побежали мурашки. Чтобы не упасть, я даже схватился за штакетник забора.