– Джаху Кен?
– В голосе часового послышалось облегчение.
– Что вы делали ночью в лесу?

– Гунга Крайт сказал, что заметил там каких-то людей.
– Кен вошел в открытые часовым ворота.
– Вот, ходил проверить.

– Да?
– Часовой был удивлен.
– А это кто?
– Часовой поднял повыше факел, пытаясь рассмотреть лица входящих следом за Кеном воинов.

– Мои друзья, познакомься!
– Кен резко, без замаха, ткнул часового копьем в горло. Часовой забулькал кровью и упал.

Воины бросились искать других часовых. Они спокойно спали, полностью положившись на бодрствующего товарища. Через минуту было покончено и с ними.

Кен тяжело вздохнул. Крайт был совершенно прав, когда говорил, что охрана селения ни к черту.

В ворота уже вбегали остальные воины отряда. Затем часть из них вместе с вожаком налегке направилась вглубь селения, другие, нагруженные тюками, остались у ворот. Трое воинов принялись разворачивать тюки.

Кен вдруг почувствовал невероятную слабость, от которой подкашивались ноги, его замутило, к горлу подкатился комок. Руки дрожали. Он знал, что находится в тюках. Трупы, которые должны были изображать погибших нападавших. Одна из предложенных Крайтом деталей для придания всему этому предприятию реалистичности. Когда-то Кену это показалось очень остроумным, но сейчас... Сейчас, когда от Кена не требовалось никаких действий и оставалось просто ждать, вся затея представилась такой тошнотворно-гнусной, мерзкой. Манипуляции Безродных с трупами вызывали отвращение. И он здесь, с ними... Предатель. Закричать, предупредить отца?

Прибежал посыльный, и остальные Безродные с трупами исчезли за ним в темноте. Все кончено. Кен облегченно вытер со лба выступивший пот, обернулся к расположенным в живописных позах трупам. Никакого отвращения он больше не испытывал.

– Тревога! Тревога!

Крайт рывком вскочил с постели. Началось А Кен, засранец, не предупредил!

Крайт вышел на улицу, огляделся. Селение напоминало разворошенный муравейник. Во всех направлениях метались люди с факелами, что-то орали. Воины потрясали копьями, женщины прижимали хнычущих детей.

– Люди, люди, сюда! Вы только посмотрите!
– Крайт прислушался. Вроде бы голос Кена. И вроде бы с площади.

– Сюда, скорее! Какое горе!
– В бессмысленной беготне обозначился какой-то порядок, люди оборачивались, взгляды становились осмысленными.
– Сюда!

– Люди!
– Кен стоял на ярко освещенном помосте, окруженный десятком воинов.
– Люди! Смотрите!
– Кен протянул руку к лежащему перед ним телу.
– Они убили вождя! Они убили вождя!

Толпа разразилась воплями, ругательствами, судорожно закружилась водоворотами проталкивающихся вперед и выталкиваемых назад.

– Тихо! Тихо!
– Крик Кена перекрыл гул выкриков, эхом отдаваясь в головах. Шум на площади стих.

– Люди!
– Кен оглядел ряды людей, напряженно ждущих его слов.
– Люди Каменной Собаки! Воины Зеленого Медведя нарушили мир между нашими родами, предательски напали на нас! Ночью, как трусы, они пробрались в наше селение, чтобы творить свои грязные дела! Они убили Тендига, Эбина, Гоову! Убили Ровира и Корина! Они убили вождя!
– Голос Кена зазвенел металлом.

Ропот прокатился по площади и тут же смолк, подчиняясь поднятой Кеном руке.

– Наши воины храбро сражались, но врагов было слишком много. И они погибли, защищая нас!
– Кен сделал паузу.
– Защищая наших жен и детей! Так оставим ли мы их неотмщенными, позволим ли мы грязным трусам насмехаться над нами, хвастаясь у своих костров предательскими убийствами?! Стерпим ли укор духов наших воинов, взирающих из Пресветлого Упокоя на нас, забывших их?!!

Крайт смотрел на Кена, словно выросшего в мечущемся свете факелов, и любовался им. Даже его помощи почти не понадобилось. Хорош, ох хорош! Прирожденный лидер. Но вождя... Прекрасный повод.

– Нет!
– выкрикнул Кен.
– Мы скажем - нет!! Смерть им!! Смерть Зеленому Медведю!!!

– Смерть! Смерть!
– Пронеслось над толпой.
– Смерть!!!

– Подождите!

Кен вздрогнул, оглянулся.

– Подождите!
– В круг света на помосте вступила фигура.
– С каких это пор джаху начинает войну? С каких пор война начинается без решения вождя?!

– Отец умер, Хоген, - нерешительно возразил Кен.

– Отец умер, и по закону я теперь вождь. Я, как старший сын вождя! Или ты не согласен, джаху Кен?
– В голосе Хогена послышалась угроза.

– Согласен, - Кен как-то сник, отодвинулся. Крайт понял, что ему пора вмещаться.

– Справедливы слова твои, вождь!
– Крайт, кривясь про себя, выступил вперед. Он терпеть не мог жрецов, этих прячущихся за спинами своих божеств интриганов, и вот теперь он должен делать то же самое. Когда же он наконец сможет просто приказывать, не играя в эти дурацкие словесные игры?
– И справедлив гнев твой. Не дело джаху идти впереди вождя. И лишь горе от смерти отца и вождя заставило джаху Кена призывать к тому, к чему, без сомнения, призовешь ты.