Трудно поверить, что Блюхер и впрямь не командовал. Возможно, с точки зрения Сталина, он не был достаточно решителен. Почему?

Едкая ирония заключена в симметрии ситуаций 1938-го и 1941-го.

Прекрасный стратег, Блюхер знал, что опасность нависла над страной с запада и конфликт на востоке ей совсем уж ни к чему. Ему и в голову не приходило (если приходило, он гнал эту мысль), что Сталин провоцирует японцев. Быть может, жуткие расправы с лучшими людьми армии и такую мысль возбуждали: провоцирует, чтобы тут же замириться, но свалить вину на него, Блюхера, и таким образом оправдать расправу с ним. Вот маршал и держался в стороне. А три года спустя сам инициатор приказа No 0040 повел себя и впрямь позорно в действительно начавшемся вторжении, принял его за провокацию и замер в страхе, не отдавая армии никаких приказов. Армия гибла, а приказа на отпор не поступало. Сталин разгромил собственную армию и тем спровоцировал Гитлера на агрессию. Да еще инициировал "Опровержение ТАСС" от 14 июня 1941 года, не унявшее Гитлера, но усыпившее страну перед лицом врага, уже изготовившегося к броску вдоль всей западной границы СССР. Вот кто саботировал отпор агрессору. Вот где были потери. Вот где была каша. Вот где материально-техническая база не просто не была развернута, но глупо и позорно сдана наступавшему противнику, существенно дополнив его тактический арсенал.

Снятый с должности и отправленный то ли в Крым, то ли на Кавказ на принудительный отдых, маршал много думал. И додумался. В начале октября он написал письмо Сталину:

"Все, что произошло, - результат провокации… Мои парни грудью шли на пулеметы японцев… Фриновского и Гоглидзе следует убрать с Дальнего Востока и наказать…"

(Это, впрочем, было сделано позднее. Наказали за неловкость…)

Этим письмом Блюхер обнаружил, что, вдобавок к своей пассивности в конфликте, догадался о причине его. А дальше - что? Значит, и об инициаторе конфликта?

Блюхера вызвали в Москву и 22 октября арестовали.

В статье излагается вполне благопристойная версия смерти маршала. Сломленный пытками (достижение! упоминание о пытках!) Блюхер 6 ноября признал себя виновным, а через два дня на допросе почувствовал себя плохо и

… "Смерть наступила внезапно от болезненных причин: от закупорки легочной артерии тромбом, образовавшимся в венах таза. Тромб этот образовался в результате недостаточной деятельности сердца на почве общего атеросклероза". Это о маршале, 48-летнем тренированном здоровяке. Не от побоев тромб, а от атеросклероза.

Заканчивается статья и вовсе помпезно, причем уже не цитатой из врачебного заключения, а, так сказать, творчеством самого журналиста: "Все остальные органы - кожа, кости, шея, грудина и ребра - по заключению врачей были целы". Ну вот, не переломали же ему все кости. Так и рвется из груди: "Великому Сталину - слава!"

Что ж, вернемся снова к альтернативному источнику:

"Маршала содержали в Лефортово. Первый допрос снимал свежеиспеченный замнаркома Л.П.Берия. Обвинения были тяжелые: связь с японцами с 1921 года, намерение перебежать к ним с помощью брата-летчика. Блюхер все отрицал. Смерть наступила 9 ноября 1938 г. Путем опроса свидетелей В.В.Душенькину (начальник Центрального архива Советской Армии.
– П.М.) удалось установить, что Ежов собственноручно застрелил Блюхера в своем служебном кабинете. Приговор сочиняли над трупом". (Рапопорт и Геллер, "Измена Родине").

Конечно, если совесть не цензор, писать можно все. А читатель такими публикациями поставлен в положение, когда он сам должен решать, не имея надежного критерия, ибо решение зависит от фактов, которых у него нет, а есть лишь ссылки тенденциозных журналистов на то, что факты общеизвестны.

Нет, они не общеизвестны.

Это не апология Блюхера. Маршал не был безгрешен. Стратег, он рано понял, что к чему. На XVII-м съезде, согласившись фальсифицировать протокол счетной комиссии, где значилось, что против Сталина подан лишь один голос, он сделал свой выбор. И два года спустя оказался введен в трибунал, осудивший лучших его друзей.

Нам не дано вообразить степень потрясения, испытанного Блюхером при самоубийстве Гамарника и ликвидации первой восьмерки - цвета и совести армии. Можно лишь гадать о сокрушительной силе и глубине шока и о том, что думали оставшиеся на воле. Большинство знало: их ждет та же участь. И мысль, что их выведут на позор, где они, запуганные судьбой детей, жен, матерей, будут лгать и поливать себя грязью, приводила их в отчаяние.

Вот иная версия гибели Блюхера, трагизм ее не уступает по силе библейским или древнегреческим сюжетам. Глаз, выбитый Блюхеру, долгое время фигурировал в мучениях маршала почти символически. Но теперь стал известен смысловой вариант этого символа. На очередном допросе, после вымученного признания, когда от маршала добивались новых имен и новых признаний, он схватил со стола следователя заточенный карандаш и выколол себе глаз, чтобы его, изуродованного, нельзя было выставить перед доверчивой публикой на очередном процессе. И тут же был пристрелен Ежовым.

Такова изнанка трагедии маршала.

В Англии Томас Мор спокойно пошел на казнь, чтобы сохранить честь. Не зная колебаний. Почти весело: когда-то ведь и умереть надо! А в СССР угодничество довело честного вояку Василия Блюхера до жуткого поступка, которым в последнем усилии он защитил свое достоинство.

Высекание искр на Дальнем Востоке не прошло даром. После оз. Хасан японцы решили пощупать [38] северные подступы к СССР в другом месте.

Конницы при Халхин-Голе не было.

Конный генерал Жуков - Сталину, докладывая о Халхин-Голе:

"Если бы в моем распоряжении не было двух танковых и трех мотоброневых бригад, мы, безусловно, не смогли бы так быстро окружить и разгромить 6-ю японскую армию. Считаю, что нам нужно резко увеличить в составе вооруженных сил бронетанковые и механизированные войска".

Производственная практика приводит к правилу, которое не подводит: что не делается быстро, не делается никогда. Если в мирное время это звучит радикально, то в войну приобретает форму императива: окружать и громить медленно невозможно.