Фима давно знала Аверю, так же давно, как знала небо над головой, упругие сучья пирамидального тополя, росшего возле их калитки, как знала отца и мать.

Он жил через два дома от них, маленький и сопливый крепыш. Они в один год научились плавать в ерике, пугали одних и тех же лягушек, а потом, чуть попозже, с одним и тем же бредешком, держась каждый за свою палку, бродили по горло в воде, и на их шеях раскачивались, когда они нагибались к корягам, свинцовые крестики...

Потом эти крестики исчезли: Фима на глазах у матери в порыве ярости выбросила в ерик, а Аверя втихую спрятал за иконой богородицы. Они вместе играли в нырки: бегали друг за другом по воде, падали, норовя ухватить за ногу, подныривали друг под друга, удирали и брызгались. Аверя был силен, смел, напорист. Недаром же, когда в школе организовался отряд ЮДП, его избрали заместителем начальника штаба. Впрочем, из него бы вышел и отличный командир отряда Разве можно его сравнить с Валеркой Кошкиным?! Того избрали, конечно, только потому, что его отец - начальник пожарной команды Шаранова. А если у него, как говорили, и лучше дисциплина, чем у Авери, и он выдержанней, так это еще не значит, что надо выбирать именно его.

Куда ему до Авери! Он, Аверя, один такой на все Шараново, а может, и на весь Дунай. Жаль только вот, не всегда он разбирается, кто его друг, а кто - нет, что хорошее, а что не очень, хоть и красивое внешне...

Они подошли к порту с огромной пристанью и двумя кранами и баржей, стоявшей со вчерашнего дня под разгрузкой: все товары в магазины привозили сюда по воде.

Впереди шел Аверя, и глаза его настороженно смотрели по сторонам. Вдруг он застыл на месте. Фима с Акимом тоже остановились и принялись смотреть туда, куда глядел Аверя.

– Тише, - прошептал Аверя, - не дышите.

– Что там, кто там?
– придвинулась к нему Фима.

– Чего там узрел?
– вполголоса спросил Аким.

– Тс-с!
– Аверя торнул его локтем в живот.
– Неизвестный. Снимает местность... Фимка, приготовьсь.

Холодок пробежал по Фиминой спине.

– Как - приготовьсь?
– шепотом спросила она.

– На заставу побежишь.

– А где он, где?
– заморгал ресницами Аким.
– В воде или на берегу? Переплывает Дунай?

– Да вы что, ослепли? Смотрите!
– И Аверя показал, куда надо смотреть.

И Фима увидела. Увидела рослого человека в плаще с фотоаппаратом в руках. Он был далеко и сливался с деревьями и кустами. Но Фима четко видела, как он поднес к лицу фотоаппарат - объектив блеснул на солнце - и что-то снял.

– Румынию щелкает, - шепнул Аким.

Фима знала: фотографировать границу, все пограничные объекты и румынскую сторону запрещено.

– Аверь, - вдруг шепнула она, хорошенько приглядевшись.
– Какой же это неизвестный?! По-моему, это тот... с пляжа, с которым ты говорил вчера... Смотри, и очки у него... рост тот же...

– Ну-ну!
– шепотом запротестовал было Аверя, застыл на месте, впиваясь в незнакомца глазами, потом нехотя согласился: - Вроде ты права... Он.

– А я-то думала...
– чуть разочарованно сказала Фима.

Аверя, несколько секунд молчавший, повернул к ней посуровевшее лицо:

– Беги на заставу. Слышишь?

Фима фыркнула:

– Сам беги... Осрамиться хочешь?

– Ты слышала, что я тебе сказал? И в обход, не спугни. И чтоб быстро. А мы с Акимом будем вести наблюдение и следить за ним.

– Не смеши, - сказала Фима.

– И самого Маслова вызывай, начальника, скажи: группа Аверьяна Галкина обнаружила... Ну и все такое...

– Сам...

Аверя вдруг схватил ее за руки и крепко сжал:

– Я тебе приказываю! Приказываю, как заместитель начальника шта...

– Ну сходи, чего тебе стоит?
– перебил Аверю Аким.
– Он и в самом деле снимает то, что нельзя.

И Фима пошла - пошла не торопясь.

– Бегом!
– крикнул Аверя.

Фима пошла побыстрей.

Всю жизнь прожила она на границе, можно сказать у самых пограничных столбов, а никого не задерживала и даже не помогала задерживать. Правда, она много раз бывала на погранзаставе: с отцом, когда его задержали с лодкой за небольшое нарушение режима погранзоны - позже положенного времени возвращался; и когда они всем отрядом ходили сюда на встречу с пограничниками и осматривали их хозяйство: спортгородок, место для заряжания и разряжания оружия, глухую толстую стенку и два пограничных столба, совсем такие же, как на границе, только деревянные, и помещения, где живут служебные собаки...

До заставы было недалеко, с километр, и скоро Фима толкнула калитку у ворот и вошла в огромный, огражденный двор заставы. На вышке под острой крышей расхаживал солдат. Время от времени он смотрел в бинокль в сторону Дуная.

Фима пошла к деревянному дому, на первом этаже которого за стеклянным окошечком всегда - днем и ночью - сидит дежурный.

Он и сейчас сидел там, парень в зеленой фуражке с очень знакомым лицом, хотя имени его Фима не знала.

Она нерешительно постучала в окошко. Ей было неловко - очень уж по сомнительному делу обращалась.