– Мы не можем быть счастливы вместе,- тихо возразила Мирра.

– Это зависит от нас самих!

– Послушай, Филипп...-Мирра обняла его, но он не шевельнулся, словно одеревенел.- Неужели нельзя обсудить это потом? Я стосковалась о тебе. Я так устала, у меня был тяжелый день...

Мальшет гневно сбросил ее руку.

– Говори начистоту все! Почему мы не можем быть мужем и женой, как все люди? Ты же сказала, что любишь меня?

Мирра села в уголок дивана и заплакала навзрыд. Мальшет угрюмо смотрел на нее, но не трогался с места. Мирра плакала долго. Она поняла, что это был конец всему, и не в "ханжестве" Филиппа была причина, а в его чувстве достоинства. Приходилось объясняться откровенно.

Мирра встала и села у стола, положив обе руки на его скользкую лакированную поверхность.

– Сядь,- сказала она Мальшету, и он тоже сел к столу.- У каждого человека свое представление о счастье,- начала Мирра.- У тебя Каспий, обсерватория... пустыня...

– Я все понимаю! - перебил ее Филипп, лицо его смягчилось.- Ты не можешь оставить Москву, свою научную работу. Я знал это. Моя мать тоже никогда бы не оставила Москвы. Я все понимаю и люблю тебя, какая ты есть. Я уже обдумал это. Ты будешь жить в Москве, я на Каспии. Я буду проводить свой отпуск в Москве, а ты свой на море. Два месяца в году вместе! Кроме того, ведь я часто бываю в Москве в командировках. Мирра, девочка моя, все это не препятствия, когда любишь.

– Ничего не получится! - расстроенно вскричала Мирра.- Я так мечтала создать у себя круг знакомых: артисты, писатели, ученые, академики! Самые интересные люди столицы. У меня есть где принять... У нас же прекрасная квартира в центре, я ее обставила по-современному, а летом эта дача... два рояля, в городе и здесь... Мачеха мне в этом поможет, она умеет принять. Я уже приобрела много таких друзей и... и...

– Салон! - зло усмехнулся Мальшет.- Значит, это правда, что ты выходишь замуж за Оленева,- соображая, сказал он.-Тебе импонирует, что он академик...

"Она сухая, расчетливая карьеристка или фантазерка, которая по наивности тешит себя иллюзиями...- подумал устало Мальшет.- Тоже мечты... Но какие убогие мечты!"

Мирра снова заплакала, опустив голову на стол.

– Чего же ты плачешь? - спросил Филипп.-Выходи за Оленева!

Мирра продолжала плакать, и Мальшет ласково погладил ее волосы.

– Кстати, ведь я не возражаю, чтоб ты принимала у себя своих друзей.

– Ничего не выйдет! Ты же всех разгонишь... О боже мой! Ты начнешь говорить им правду в глаза... Одному, что он начетчик, другому - бездарность или карьерист... или чиновник от науки. Ты способен, как тот... Яшка...назвать человека в глаза подлецом, просто чтоб объяснить, почему ты не подаешь ему руки. И всех разгонишь...

– Неужели у тебя все друзья такие?

– Нет, конечно. Они самые авторитетные, маститые, но они в грош не ставят каспийскую проблему и... и наверняка покажутся тебе бюрократами или дураками...

– Все это такая чепуха, Мирра! Поверь, что это несерьезно. На кой черт тебе нужен этот салон?

– Что ты!

– Тьфу! Ты выходишь за Оленева?

. - Да.

Мальшета передернуло. И все же, подавив свое самолюбие, он сделал попытку убедить Мирру. Она же плакала - значит, любила его. Он привлек ее к себе и попытался убедить. Целовал ее мокрые от слез щеки и, как взбалмошного ребенка, убеждал, убеждал.

Она слушала, закрыв глаза, но когда Филипп сказал: "Ты устала, иди спать, а завтра пойдем в загс",- она решительно замотала головой: нет, нет!

– Знаешь, ты кто? - вскипел Мальшет.- Ты самая обыкновенная мещанка, несмотря на все твои познания и таланты. Ничтожная мещанка новой формации в нейлоне и перлоне. А я... Ах, я дурак! Все видели, кроме меня. И ради такой, как ты, я...

Филипп махнул рукой и, не попрощавшись, пошел прочь по комнатам, по лестнице. Мирра сбежала за ним.

– Филипп, поздно, ты с ума сошел! Я не пущу тебя!

– Тише, ты разбудишь стариков, они наработались за день, убирая такую дачу.

Он надел пальто и шапку и распахнул наружную дверь. Мирра выбежала за ним.

– Там собака... Калитка заперта!

– Отпирай, или я вышибу твою калитку!

Мирра накинула на голову дедушкин бушлат и, не говоря больше ни слова, прошла за Мальшетом в сад, открыла калитку. Собака спала в своей конуре.

– Филипп!..

Но Филиппа больше не было. Он ушел. Мирра заперла дверь и тяжело поднялась по узкой лестнице наверх. Она не плакала. Она медленно разделась и легла в холодную постель. За стеной гудел на ветру сад, бросался в стекло пригоршнями капель. В шуме ветра было что-то весеннее, что будоражило и нагоняло тоску. Чтоб избавиться от этой ненужной тоски, не надо было думать о Филиппе. Она вспомнила Оленева и застонала от внезапного неприязненного чувства. Минут через двадцать она встала, нащупала в шкатулке снотворное и, приняв его, попыталась уснуть. Но снотворное не подействовало, и Мирра пролежала до утра с широко раскрытыми глазами.

Не так она надеялась провести эту ночь.

А Мальшет в это время быстро шагал по дороге к освещенной заревом огней Москве.

В предместье к нему подошли четыре личности с поднятыми воротниками и надвинутыми на глаза кепками. Личности эти вынырнули из темной подворотни, как отвратительные порождения сырой бесформенной тьмы, вроде мокриц или пауков, но бесконечно опаснее.

– Часы и деньги! - сказал тихо, но очень четко один из них.

– И раздевайся...-добавил другой, пощупав материю на его пальто,- да не вздумай пищать, друг!