Синицын опустил голову.

– А если разобраться, то ничего нечестного тут нет, - успокоил его староста.
– Каждый собирает столько, сколько может. Верно?

– Верно.

– Вот ты и дашь, сколько можешь, - он хлопнул Макара по плечу. Десять тонн можешь?

– Конечно, могу. Я и двадцать...

– Не, двадцать многовато, - закряхтел староста.
– Заподозрят, что дело нечисто... то есть, что нечистая сила помогла.

– Какая я тебе нечистая сила?
– возмутился Макар.
– Каждое утро умываюсь. С мылом. Во!

– Да я не про тебя, - отвел глаза в сторону Генка.
– В общем, так, Синицын. Даем тебе, как волшебнику, общественное поручение собрать десять тонн металлолома. Усек?

Макар махнул рукой.

– Ладно. Получишь свои десять тонн.

Ему не хотелось сейчас спорить со старостой класса. Жалко ему, что ли, какого-то металлолома? Да за такую новость он сколько угодно набросает Лысюре железяк!

Поспелова Даша хочет дружить с ним...

УТЮГИ ПОСЫПАЛИСЬ ГРАДОМ

На следующий день после уроков Лысюра объявил пятиминутное собрание класса.

– На повестке дня, - важно начал он, - сбор металлолома.

Все затихли.

– Кто сколько может собрать и принести в школу металла? Записываю.

И он с торжественным видом сел за учительский стол с авторучкой в руке.

– Я чайник принесу, протекает он, - подняла руку Зойка.

– Чугунный утюг деда, вес семь килограммов, - отбарабанил Пономаренко.

Лысюра одобрительно кивал головой, записывая. Со всех сторон неслись новые обещания: кастрюли, выщербленный топор, колосники на печку, будильник...

– Какой будильник?
– вскипел староста.

– "Слава"...
– растерянно протянул Олег Черепанов.
– Он только звонит на славу, а идти не идет... Механизм не работает.

– Это у тебя механизм не работает!
– Лысюра постучал себя авторучкой по лбу.
– Сколько он весит, два грамма? Мне вес, вес давай!

Тогда Олег вспомнил, что в подвале у них давно стоит старая кровать.

– Только придете помочь, а то я один не приволоку!

– Само собой, - заверил его Лысюра.
– Так вот, я записал все, что вы сказали. Набирается что-то около...
– он пошевелил губами, словно подсчитывая, - около десяти тонн.

– Что?!
– рявкнули почти все одновременно. Лысюра смутился:

– Д-десять тонн как будто...

– А ну, пересчитай, - потребовал Живцов.
– Два чайника и кровать - десять тонн? У тебя ведь по математике вроде четверка, Лысюра.

Генка начал читать список, оценивая в килограммах каждый предмет.

– Чайник - двадцать килограммов, топор - тридцать...

– Да ты что?
– завопили вокруг.
– Такой чайник и на стол не поднимешь! А топор двухпудовый - ха-ха-ха!

– Ну, девятнадцать, - огрызнулся староста.
– Откуда я знаю, у кого какие чайники. Они ведь старые, ржавчиной обросли. У меня, например, чайник весит не меньше двадцати килограммов. Тетка, как наливает воду, кряхтит...

Он обратился к Черепанову:

– Кровать сто килограммов потянет?

– Это ж кровать, а не бульдозер!
– отшатнулся Черепанов.
– Она хоть старая, но красивая. И легкая. Теперь таких не делают. Отец жалеет...

– Что нам - фотографироваться с такой красивой?
– прищурясь, пробурчал Лысюра.

Как ни накидывал он, как ни преувеличивал вес, еле-еле набралось полторы тонны.

– Думаю, что мы возьмем обязательство собрать не меньше пяти тонн, - твердо заявил староста.

– Пять тонн? Да мы надорвемся, а столько ни в жизнь не наберем! недоумевал Зина.

Лысюра укоризненно покачал головой:

– А ты, оказывается, лентяй, Живцов! Еще не работал, а уже: надорвемся... Нюни распустил: ни в жизнь не наберем. Эх ты!

Живцов смутился, что-то забормотал.

– Словом, подумать надо, пошевелить мозгами, ясно?
– староста неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.

Когда все разошлись, староста порвал листок, на котором записывал обязательство каждого, и повернулся к понуро сидевшему Синицыну.

– Порядок! А теперь идем со мной.

Смеркалось. Холодный ветер рвал полы их пальто. Они подошли к школьному сараю, и Лысюра отомкнул громадный висячий замок, откинул железную петлю.

– Ключ я у деда Цыбули взял.

В сарае пахло досками, пылью и тряпками. В углу были свалены поломанные стулья, парты, указки, стояли ведра, бочки из-под краски, накрытые мешком.