– А кто будет читать эту... как ее?
– Синицын наставил палец на Генку. Тот послушно снова прочитал по бумажке.

– Эту-то? Еще как будут! Вон Живцов уже изъявил желание, забил очередь. Правда, Зина?

– Твою книгу тоже никто читать не будет, - спокойно сказал Живцов, прочищая кисточку.
– Не ври, пожалуйста, ничего я не забивал.

Генка скрестил руки на груди и раздул ноздри.

– Ага! Значит, подводишь друга? Ну ладно, попомнишь меня, Зиновий. Твое мнение какое, Поспелова?

– Мое мнение такое, - звонко сказала Даша.
– Чтобы все было без обмана, каждый пусть приносит хорошую книгу. Не обязательно любимую.

– Но ведь понесут ерунду всякую!
– схватился за голову Лысюра. Кампания провалится. Нет, надо объявить, чтобы приносили именно любимую. А?

– Тогда ты тоже приноси любимую, - вмешался Живцов.
– "Секретный агент на чердаке". Идет?

Генка грозно вытаращил глаза. Очевидно, он думал, что глаза его сверкают. Но потом сник и деловито сказал:

– В общем так!
– он зачем-то постучал ногтем по столу.
– Каждый пусть приносит самую любимую книгу. Точка!
– и, скрипнув зубами, добавил: - Я принесу "Секретного чердака", - тьфу!
– "Секретного агента на чердаке".

Пока шла перебранка насчет книг, а потом Лысюра диктовал передовую, Синицын совсем забыл, что заголовок придется рисовать ему. Он смотрел, как старательно выписывала Поспелова статью Лысюры. "Отличница!"

– Не дыши в затылок!
– передернула она плечиками, и Макар передвинулся к Живцову. Тот быстрыми движениями карандаша набрасывал карикатуру. На бумаге появился испуганный толстый человечек, который, озираясь, прятал в шкаф книги.

– Кого это ты рисуешь?

Вместо Живцова ответил Генка:

– Это пока без фамилии. А потом подпишем фамилии тех, кто будет кампанию срывать, - тон его был зловещим.

Наконец передовая статья и еще несколько заметок были написаны, карикатуры готовы, наступила очередь Синицына рисовать в верхней части газеты красочными буквами: "Пионер".

С тяжелым вздохом Макар подошел к газете, вооружился фломастером и, согнувшись, застыл над листом бумаги. Тут он заметил под острием какую-то соринку. Отложил карандаш и принялся сметать с бумаги незримую пыль.

– Намусорили, понимаешь... Не могут аккуратно работать.

Он поднял голову и встретился взглядом с Поспеловой. Подперев кулачком подбородок, она внимательно следила за его движениями. Ох, лучше бы она не смотрела!

– Ну, чего тянешь?
– не выдержал Генка.
– Рисуй, а то уже поздно. Стенгазету нужно завтра вывесить.

– А вы чего смотрите?
– взвился Макар.
– Не могу рисовать, когда все вокруг стоят и глазеют.

– Ну, ладно, ладно, не будем, - успокоил его Живцов.
– Давайте лучше, ребята, почитаем свежий номер "Пионерки".

И он вытащил из кармана газету.

Синицын понял, что его уже ничто не спасет. И вдруг вспомнил про мышонка.

– Ребята, а что я видел сегодня!
– с жаром заговорил он, откладывая в сторону фломастер.
– Из-под холодильника белый мышонок выскочил, а усы и хвост у него золотые. Честно-честно!

– Ой, с золотым хвостом!
– всплеснула руками Даша.
– Вот бы поглядеть на него...

Но остальные смотрели недоверчиво.

– Что ты нам басни рассказываешь, Синицын?
– прищурился Генка. Ты кто - Крылов И. А. или Сергей Михалков? Где это ты видел мышей с золотыми хвостами?

– Вот тут, под холодильником! Ну точно, ребята, видел!
– заныл Макар.
– Не верите? У него и глаза были золотые!

– Ха-ха, - без улыбки сказал Генка.
– А уши у него какие серебряные?

– Уши я не рассмотрел, - понурился Макар.

– Работай, работай, - начальническим тоном бросил Лысюра.
– Вновь принимайся за газету.

Синицын горестно плюхнулся животом на стол. Ему было так не по себе, что даже собственная рубашка показалась ему тесной и неудобной. Он задвигал локтями, крепко стиснув фломастер, и вдруг раздался Дашин крик:

– Ой, что ты наделал! Тушь опрокинул!

ГЛУБОКОЙ НОЧЬЮ

Синицын отпрянул от стола. По чистой белой скатерти расплывалось громадное черное пятно.

– Эт-то я оставил пузырек открытым, - заикаясь, пробормотал Живцов.

А Даша, между тем, командовала:

– Быстрее снимайте скатерть и - в ванную! Попробуем отмыть...

Скатерть сдернули и потащили в ванную. Даша сложила ее углом и сунула под струю горячей воды. Струя почернела.

– Поворачивай, эту сторону подставляй, - помогал ей Лысюра. Через плечо с несчастным видом заглядывал Макар.