Техник искал пропавшую скважину. Он раздвигал кусты серебристо-серой полыни, будто покрытой блестящим алюминиевым порошком, ползал на коленях по сухой траве, стараясь обнаружить хоть какие-нибудь признаки исчезнувшего источника. «Несомненно, остались следы, — думал он. — Не может быть, чтобы такой полноводный ручей ничего не оставил после себя.

Однако, сколько ни ползал по траве Бабкин, он ничего не находил.

…Макаркина, спешившая, как она говорит, «полудновать» домой (ей не пристало есть со всеми), остановилась на дороге, подперев руками бока, и во все глаза смотрела, как приезжий техник «от ума или так, от блажи, елозит на брюхе по земле». Она стояла долго и, не скрывая усмешки, наблюдала за москвичом. Тот часто вытирал струившийся по лицу пот, что-то бормотал себе под нос и снова продолжал поиски.

Макаркиной недосуг, она торопилась, а городской парень все еще ничего не нашел.

— Молодой человек, — елейным голоском окликнула она его, — аль иголку потеряли?

От неожиданности Бабкин вскочил. Макариха смотрела на него с ехидной улыбочкой, и в желтоватых зрачках ее светилось торжество. Вот, мол, она какая: от нее ничего не скроется, она все видит. Не иначе, как этому парнишке за такую работу — елозить по земле — тоже денежки колхозные идут.

Тимофей слегка растерялся, словно его застали за каким-либо глупым детским занятием.

Макариха чем-то напоминала сову: эти желтые большие глаза, острый нос, как у хищной птицы. «Она так и будет торчать здесь. Вот нелегкая принесла проклятую бабу!» — подумал Тимофей.

Загрохотала телега: это возвращался возница с пустыми термосами.

— Может, какой антирес вы здесь ищете? — спрашивала Макариха, видимо наслаждаясь замешательством городского парня.

— Тпрру, стой, милок!.. Тебе говорят! — остановил лошадь возница, седой кряжистый старик с аккуратно подстриженной квадратной бородой. — Чего потеряли? — участливо спросил он.

— Вот и я спрашиваю молодого человека, — приторно-сладким голоском пропела Макариха. — Да, вишь, гордый мальчик, не желает даже разговаривать с нами, деревенскими.

Бабкин возмутился. Какое она имеет право называть его мальчиком?

Он мысленно подбирал слова, как ему ответить ей, чтобы это было вежливо и в то же время внушительно. «Назвать ее бабушкой? Глупо и недостойно. Повернуться и уйти? Еще того хуже. Зачем обижать старика? Он действительно может подумать, что приезжий техник такой гордый, что даже не разговаривает с колхозниками».

Старик пришел ему на помощь.

— Тебе чего от него нужно? — накинулся он на Макариху. — Язык почесать? Ты свое дело сполняешь, а он — свое. Может, он все науки желает узнать, чтобы земля еще больше хлеба родила. За тебя, дуру, старается. — Он тронул вожжи и, причмокнув языком, добавил: — Эх, и вредная же ты баба, Макариха!

— Спасибо, дедушка. — Бабкин поклонился ему. Старик, лукаво подмигнув в сторону «вредной бабы», приподнял шапку и покатил по дороге.

Баба с сердцем сплюнула и, не оборачиваясь на гордого парня, поспешила в деревню.

Проводив се глазами, Тимофей подумал: «Если бы таким дать волю, то ни Тетеркин, ни Ольга ничего бы не смогли сделать в колхозе. Их бы вечно тянули за рукав назад подобные Макарихи. Хорошо, что таких «вредных» не найдется и десятка в Девичьей поляне. Может, механик и прав, скрывая в тайне свои опыты? А Ольга?»

Но на этот вопрос Тимофей не успел ответить. Он заметил знакомую «вешку» связанные вместе кусты полыни. Как же это он раньше не видел ее? Может быть, потому, что искал скважину значительно ниже по склону.

Со всех ног Бабкин бросился к кустикам. Так… Теперь он, конечно, найдет дыру, из которой бил фонтан… Вот песок, прилипший к стеблям полыни, вот на листиках подорожника следы от пробежавших по ним струек воды. Чуть заметная золотистая полоса указывала путь ручья.

Но откуда же била вода? Здесь, выше по склону, нет никаких признаков, значит, только отсюда, именно вот от этого крохотного бугорка начинался ручей.

Бабкин обескуражен. Он готов был с лупой осматривать каждую травинку на бугорке, только бы раскрыть тайну пропавшего источника. Наклонившись совсем низко, Тимофей заметил, что здесь трава иного цвета, чем вокруг холмика.

Но что это? Кусочки сухой земли крохотными зернышками рассыпаны на листьях одуванчика. Бабкин ухватил пучок травы и потянул вверх. Неожиданно приподнялся весь бугорок. Он искусно скрывал спрятанное под ним отверстие трубы.

«Так вот оно, в чем дело! — подумал Бабкин, вытирая платком выступивший от волнения пот. — Ведь это новое открытие! Кому-то нужно было спрятать все следы, показывающие, что здесь производилось бурение. Но совершенно непонятно, как пробурена скважина. Это можно было сделать только из-под земли. Искать, так искать до конца», — решил техник и снова занялся изучением склона холма.