– Не знаю, – развел руками Фирон. – Он уехал сразу же, как только рассказал мне то, что ему было известно о твоем аресте.

– А он не говорил тебе, что сам указал на меня шалеям?

– Минос? – искренне удивился Фирон.

– Ты ведь знаешь, что Минос близкий друг Сирха. Почему же ты поверил ему?

– Ты сам говорил, что собирался встретиться с Сирхом, – словно оправдываясь, залепетал Фирон. – Я слышал о побеге из тюрьмы троих заключенных, одним из которых, по слухам, был ты… А потом, уже здесь, в лагере, Грудвар подтвердил, что, расставшись с ним, ты отправился в Меллению.

Граис внимательно посмотрел на Грудвара.

– А в чем, собственно, дело? – поежился под его колючим взглядом бородач. – Все ведь и произошло именно так, как предупреждал этот ваш Минос.

– Фирон, – снова перевел взгляд на своего бывшего ученика Граис. – Ты давно знаком с Грудваром?

– Да уже года три, – быстро глянув на бородача, ответил тот. И, что-то прикинув в уме, кивнул: – Да, точно, – три года.

– А когда ты последний раз виделся с Миносом? – спросил Граис. – Я имею в виду, до этой вашей встречи.

– Точно и не припомню, – озадаченно покачал головой Фирон. – Очень давно…

– Так с чего же он вдруг прискакал к тебе за помощью? Откуда ему было знать, что ты связан с вольными?

– Вот этого я не знаю, – снова покачал головой Фирон.

– Что, собственно, тебя беспокоит, Граис? – вмешался в разговор Касат. – К чему этот допрос? Ты на свободе – и это главное.

– Да, – саркастически усмехнулся Граис. – Вот только свобода моя ограничена пределами этого лагеря. Охота на меня уже, наверное, объявлена по всему Йеру.

– Но, если бы мы не освободили тебя…

– Не бери на себя роль Поднебесного! – резко оборвал Касата Граис. – Только ему одному известно, что было бы в том или ином случае!

Касат не нашелся, что на это ответить.

Грудвар негромко хмыкнул и, откинув голову назад, поскреб ногтями шею под бородой.

– Послушай, – сказал он, не глядя на Граиса. – Ты что, действительно думаешь, что будешь жить вечно?

Граис ничего не ответил, а только безнадежно покачал головой.

– Учитель, – тихо произнес Фирон. – Ты отказываешься помочь тем, кто взывает к тебе о помощи?

– Нет, Фирон, – уверенно посмотрел в глаза своему ученику Граис. – Я пытаюсь спасти тех, кто собирается совершить самоубийство.

– Каждый из нас готов умереть за свободу Йера! – с пафосом воскликнул Касат.

– Конечно, – снова усмехнулся Граис. – Нет ничего проще, чем умереть. Должно быть, особенно приятно, когда умираешь за некую высокую идею.

– Тебе доставляет удовольствие смеяться над нами, – Грудвар посмотрел на Граиса из-под сдвинутых вместе черных мохнатых бровей. – Быть может, тебе известен другой путь к спасению нашей страны от захватчиков?

– Конечно, известен, – без тени сомнения ответил ему Граис. – Точно так же, как и любому здравомыслящему человеку. И вам в том числе, хотя вы не хотите признаться в этом даже самим себе.

– Только не мне, – решительно тряхнул кудлатой головой Грудвар.

– Для того, чтобы победить, нужно в первую очередь остаться живым, – негромко произнес Фирон. – Ты это имел в виду, учитель?

– Именно, Фирон, – одобрительно улыбнулся ему Граис. – И еще: посредством нормального упорядочивают государство, посредством аномального применяют оружие. – Граис повернулся к Касату. – Вольные, взявшись за оружие, сразу же встали на неверный путь. При этом они еще и не умеют сражаться, поэтому единственное, что им остается, – умереть, веря в то, что они идут по Пути к Поднебесному. Но смерть, которой можно было бы избежать, – это всегда поражение. Это говорю не я, а Поднебесный.

– Граис, – Касат отодвинул в сторону деревянную плошку с едой и, подавшись вперед, навалился грудью на стол. – Таких проповедей мы уже наслушались от Сирха. Поэтому и ушли в горы, чтобы начать свою борьбу. Сейчас йериты нуждаются не в призывах к смирению, а в таких речах, которые позовут их в бой.

– Это тебе сказали сами йериты? – вскинув брови, с показной наивностью спросил у Касата Граис.

– Мы не в игры здесь играем! – крепко стиснул кулаки Касат. – Мы готовимся к войне с Кахимской империей! И если ты, Граис, йерит, если ты любишь свою страну и свой народ, ты должен быть с нами!

– Грудвар еще в тюрьме просветил меня насчет моего долга перед йеритами, – кивнул в сторону бородача Граис. – Почему вы все считаете, что именно я смогу объединить йеритов, сплотить их и поднять на борьбу?

– Потому что в Йере нет ни одного человека, который не знал бы твоего имени, – сказал Фирон.

– Лучше бы они так же хорошо помнили мое учение, – заметил Граис. – Я призывал людей только к смирению перед властью, а не на борьбу с ней.

– Как бы там ни было, Граис, хотел ты этого или нет, но для всего Йера ты стал символом борьбы против власти империи, – неожиданно убедительно и веско произнес Грудвар. – Я бы сказал, что ты уже не принадлежишь только самому себе. Ты уже стал частью истории. Право решать, как поступать и что делать дальше, безусловно, принадлежит тебе. Но помни о том, что сейчас ты стоишь не только на собственном Пути к Поднебесному, но и на Пути, по которому идет весь Йер.