– Правда, – ответил Граис. – Но правда и то, что я сам его об этом попросил.

– Это действительно так? Ты не пытаешься сейчас оправдать Фирона?

– Мне нужно было встретиться с наместником, – объяснил Граис. – А другого способа попасть к нему, кроме как позволить схватить себя, у меня тогда не было.

– Почему ты не сдался сам?

– В то время по Йеру бродило множество странствующих проповедников. Кое-кто из них называл себя моим именем. А мне нужно было, чтобы у наместника не возникло сомнений в том, что перед ним истинный Граис из Сиптима. Поэтому я и попросил Фирона указать шалеям место, где я ночевал.

– Понятно, – кивнул Грудвар. – Теперь я, наверное, смогу объяснить тебе поведение Фирона. Он прожил пятнадцать лет, неся на себе клеймо предателя. Вольные тоже далеко не сразу поверили ему. С твоим возвращением он связывал надежду на восстановление своего доброго имени. А вместо этого… – Грудвар, приподняв подбородок, поскреб пальцами бороду. – Если бы сегодня Фирон выступил в твою поддержку, то это выглядело бы, как предательство по отношению к вольным.

– Я бы не хотел, чтобы так получилось, – после непродолжительной паузы проронил Граис. – Но поступить иначе я тоже не могу… По-видимому, рассчитывать на Фирона мне теперь не приходится.

– Тебе нужна помощь? – быстро спросил Грудвар.

– Пока нет, – ответил Граис. – Но всегда неплохо иметь человека, на которого можно положиться.

– Если бы ты кое-что объяснил мне… – не закончив фразы, Грудвар умолк, ожидая, что скажет Граис.

Граис с недоумением посмотрел на бородача. Грудвар смутился и отвел взгляд в сторону – хитрость была не самой сильной его стороной.

– И что же ты хочешь узнать? – спросил Граис.

– Да я и сам толком не знаю, – дернул плечом Грудвар. – Но, когда ты разговаривал с Касатом, ты словно бы и не сомневался в том, что все будет точно так, как ты скажешь.

– А известно ли тебе, друг мой Грудвар, – улыбнулся Граис, – что во многом знании сокрыто много печали?

Бородач задумчиво почесал затылок.

– Да у меня и так в жизни радостей не очень много, – сказал он, тщательно обдумав и взвесив слова Граиса. – Так что терять-то мне вроде нечего.

– Не думал я, что снова обзаведусь учеником… – Граис оценивающе посмотрел на Грудвара и решительно закончил: – А, впрочем, почему бы и нет…

Я пропал!.. Пропал!

Судебный вершитель Меллении Мистелий Глат метался по краю бассейна.

Преподобный Сирх, наблюдавший за ним со стороны, с интересом ожидал, когда же наконец коротышка оступится и упадет в воду. То и дело Мистелий Глат в отчаянии вскидывал к небу руки, и тогда полы его мантии взлетали, словно крылья огромной, тощей и неуклюжей птицы.

– Я червь, извивающийся во прахе!.. Я гниль смердящая!.. Нет мне спасения во веки вечные!..

Сирх подивился тому, что даже свое отчаяние Мистелий Глат умудрялся облачать в пышную, красочную форму.

– Успокойся, уважаемый Мистелий. – Сирх сделал шаг в направлении судебного вершителя и приподнял руку в умиротворяющем жесте. – Не стоит до такой степени предаваться унынию. Лучше отведай красного тирианского вина! Его лишь вчера доставили из-за моря!

Сирх подошел к столу, наполнил бокал красным, похожим на кровь, вином и, с тоской взглянув на дарующую забвение и радость влагу, протянул бокал кахимцу.

Сам преподобный с того самого дня, как неизвестный в черном даровал ему чудесную пилюлю, к вину не притрагивался, утоляя жажду лишь соками и водой со льдом. Волшебное лекарство, в совокупности с воздержанием от алкоголя делало свое дело – буквально день ото дня самочувствие преподобного улучшалось. А о болях в животе, мучавших его прежде едва ли не каждодневно, он уже и не вспоминал.

Выхватив бокал с вином из руки Сирха, Мистелий Глат залпом осушил его.

– Наместник распнет меня, – хрипло произнес он, вытерев губы кулаком, в котором у него был зажат бокал. Несколько алых капель вина упали на его роскошную мантию. Мистелий Глат сквозь зубы выругался по-кахимски. – Пятеро шалеев и бан-шалей, командовавший конвоем, убиты. Преступник номер один скрылся бесследно… Нет мне спасения!..

На лице Сирха было изображено глубочайшее сочувствие, однако в душе преподобный ликовал. Все произошло именно так, как предсказал человек в черном! Разбойники напали на обоз и освободили Граиса. Теперь за его голову была объявлена награда – десять тысяч дузов тому, кто доставит, живым или мертвым, преступника, которому уже дважды удалось бежать из-под стражи.

– Не волнуйся, благородный Мистелий, – елейным голосом произнес Сирх. – Я как раз собираюсь отправиться в Халлат, чтобы повидаться с сыном. И непременно замолвлю за тебя слово перед наместником. Я готов засвидетельствовать, что тобой были предприняты все возможные меры безопасности, и в том, что разбойники освободили своего сообщника, нет ни малейшей толики твоей вины.

– Благодарю тебя, преподобный, – буркнул кахимец, не очень-то обнадеженный обещанием Сирха.

– Твоя работа на посту судебного вершителя Меллении выше любых похвал, досточтимый Мистелий. Но… – выдержав трагическую паузу, Сирх развел руками. – То, что произошло, должно было рано или поздно случиться. Наместник, да продлит Поднебесный его годы, не вправе предъявлять тебе какие-либо претензии, поскольку часть вины за случившееся лежит и на нем самом.