— Не волнуйся, — усмехнулся, глянув на Чейта искоса, генерал. — Мы решили прервать операцию, потому что все необходимые данные мы уже получили.

— Серьезно? Так, значит, этот монстр, — Чейт взглядом указал на дверь запретной комнаты, — и есть ваше секретное оружие?

Генерал ничего не успел ему ответить.

Дверь комнаты распахнулась, и из нее вылетел небольшого роста человек с всклокоченными черными волосами. Он был совершенно голым и выглядел так, словно собирался сыграть роль беглого невольника в историческом кинобоевике. Все тело его было покрыто багровыми опрелостями и потертостями. Особенно яркой деталью был полностью заплывший левый глаз и огромный синяк на поллица. Но несмотря на изнуренный вид, человек, казалось, готов был взорваться от распиравших его ненависти и гнева. А открытый глаз его метал молнии, от которых можно было прикуривать. И, что характерно, направлены они были преимущественно Чейту в грудь.

— А куда подавался ящер? — удивленно вскинув брови, спросил Чейт у генерала, хотя и смотрел при этом на невесть откуда появившегося голого человека.

— Скотина! — срывающимся голосом завопил незнакомец и кинулся на Чейта с явным намерением вцепиться ему в горло.

Человек, вне всяких сомнений, находился в состоянии аффекта. В здравом уме он вряд ли решился бы бросить вызов Чейту, который был шире его в плечах и на полголовы выше.

Внезапное нападение странного голого человека Чейта не испугало, но драться с ним он не испытывал ни малейшего желания. Он сделал шаг назад и положил руку на край стола, готовясь в случае необходимости развернуть его так, чтобы он прикрыл его от агрессивного чудака.

Уловив едва заметный для посторонних сигнал своего командира, в дело вступили двое подчиненных генерала Баруздина, неподвижно, словно истуканы, стоявшие все это время у двери. Несмотря на яростное сопротивление со стороны покушавшегося на жизнь Чейта типа, они без особого труда скрутили его и усадили на стул.

— Скотина! — с ненавистью глядя на Чейта, повторил свое проклятие странный человек.

Генерал Баруздин сдернул с кровати простыню и кинул ее на колени человеку.

— Да что я ему сделал?! — с недоумением развел руками Чейт.

Он посмотрел сначала на генерала Баруздина, а затем на двух бойцов ООН, словно призывая всех присутствующих быть свидетелями его невиновности.

— Что сделал, говоришь? — Генерал Баруздин насмешливо хмыкнул и слегка качнул головой. — Да ничего особенного, если не считать того, что ты два дня продержал его на привязи, кормя объедками со своего стола.

— Его?…

Чейт в полнейшем недоумении уставился на человека, которого держали за руки двое солдат.

— Его, — подтвердил Баруздин. Он сделал два шага вперед, чтобы оказаться между Чейтом и сидящим на стуле человеком. — Позвольте представить вас друг другу, друзья мои. Чейт А, временный служащий ООН «Луна-13». Дон Оберг, представитель фирмы, пытающейся уже не в первый раз толкнуть нам недоброкачественный товар. — Генерал повернулся в сторону Чейта, обращая свои слова главным образом к нему: — Оберг занимался здесь испытанием нового биоскафандра. Он уверял нас, — скосив взгляд на голого Оберга, Баруздин криво усмехнулся, — что для человека, облаченного в этот скафандр, не существует ничего невозможного.

— Какого черта вы прислали сюда этого придурка! — обратив всю свою ярость на генерала Баруздина, заорал Оберг.

Гнев его в том состоянии, в каком он находился, был по меньшей мере смешон.

Но Баруздин даже не улыбнулся.

— А разве ты не помнишь, Оберг, какое презрение было написано на твоей физиономии, когда ты ознакомился с нашим полигоном? — наклонился он над голым человеком, сидевшим на стуле. — Что ты тогда мне сказал? Помнишь? «Все это детские игрушки! Игра с заранее предсказанным результатом! Чтобы по-настоящему показать биоскафандр в действии, мне нужно нечто совершенно невероятное! Фактор неопределенности, который не мог быть предсказан ни одной из тех прогностических программ, которые были использованы при разработке нашего скафандра!» — Баруздин выпрямил спину и посмотрел на Чейта: — Ему нужен был фактор неопределенности, — с усмешкой произнес он, кивнув в сторону совершенно сникшего Оберга. — По-моему, Оберг, я нашел именно то, что тебе было нужно.

— Он чуть не покалечил меня, — мрачно пробурчал Оберг, взглянув на Чейта исподлобья.

— Я готов принести вам свои самые искренние извинения… — с чувством приложил руку к груди Чейт.

— Иди ты к черту со своими извинениями!

— Послушайте, — обиделся Чейт. — Я вас, кажется, не оскорблял.

— Да?! А кормежка из таза, в который свалено все, что ты сам не сожрал, это, по-твоему, не оскорбление?!

— Еда, быть может, была подана не так, как должно, но уж, во всяком случае, она была доброкачественной.

— А что ты сделал с моим лицом!

— Лучше нужно было продумывать защиту скафандра, — парировал очередную возмущенную реплику Оберга генерал Баруздин. — Все претензии по его качеству можешь предъявить своим коллегам.

— Но если внутри ящера сидел этот тип, — Чейт ткнул пальцем в голого Оберга, — так какого же черта он все время молчал!

— Я пытался подавать тебе знаки! — возмущенно воскликнул Оберг.

— Это еще одно слабое место биоскафандра, — спокойно объяснил Чейту Баруздин. — Скафандр настолько плотно подгоняется к телу владельца, что снять или надеть его можно, только используя специально оборудованный бокс. — Генерал указал на дверь, за которой скрылся ящер, прежде чем оттуда появился голый человек. — Находясь в скафандре, человек лишен возможности непосредственного, вербального общения с окружающими. Для того чтобы понять, что именно он говорит, нужно иметь при себе особый дешифратор, переводящий невнятный рык, издаваемый голосовыми связками ящера, в нормальную человеческую речь.

— Ну надо же… — Чейт удивленно покачал головой, посмотрев на совсем уже сникшего Оберга. — Честно признаться, мне и в голову не приходило, что зверь, которого я поймал, умнее таксы, которая была у меня в детстве.

— Дурак, — недобро глянув на Чейта, коротко бросил Оберг.

— Разрабатывая дизайн своего скафандра, вы не приняли во внимание того, что человека, облаченного в него, и в самом деле могут принять за дикого зверя, — посмотрев на Оберга, сказал генерал Баруздин. — И будут действовать против него соответствующим образом. Оказавшись отрезанным от бокса, ты полностью утратил контроль над ситуацией.