Найдя место для стоянки, Понтий Пилат первым делом заставил Павла снять грязную, мокрую одежду и, прежде чем позволить ему переодеться в сухое, вооружившись пинцетом, внимательно осмотрел кожу у него на ногах.

– Вот, гляди, – показал он на бледно-розовый, около сантиметра длиной отросток, присосавшийся под коленкой.

– Пиявка? – спросил Павел.

– Росток ползучей лианы, – с видом знатока объяснил Пилат. – Если вовремя не удалить, зацветешь, как розовый куст.

Зацепив росток пинцетом, Пилат резко дернул.

Павел скрипнул зубами и скривился от боли. Ощущение было такое, будто отщипнули кусочек его собственной плоти.

– Терпи, терпи, – приговаривал Пилат, обрабатывая маленькую кровоточащую ранку ваткой со спиртом. – Тебе еще везет, что ты такой волосатый. На мне этой гадости будет побольше.

На другой ноге Павла Пилат нашел и удалил тем же способом еще два ростка, после чего принялся за санитарную обработку собственных ног.

– Мы еще в Стране фараонов? – спросил Павел.

– Не знаю, – пожал плечами Пилат. – Скорее всего, это ничья земля. Кроме меня, здесь никто, наверное, и не ходит.

Доставая из рюкзака сухие вещи, Павел с удивлением увидел большое количество теплой одежды.

– Зачем нам это? – спросил Павел, встряхивая пуховую куртку с капюшоном.

– Завтра пойдем через перевал, – ответил Пилат.

– Через перевал? – удивленно повторил Павел.

Не глядя в его сторону, Пилат коротко кивнул.

В полнейшем недоумении Павел огляделся по сторонам.

Местность вокруг была ровной, как стол.

– Не волнуйся, завтра будет тебе перевал, – лукаво подмигнув Павлу, пообещал Понтий Пилат.

Утром, проснувшись, изумленный Павел действительно увидел невдалеке горы с заснеженными пиками, пронзающими облака.

– Здесь все находится в постоянном движении, – объяснил Пилат. – Вчера была равнина, сегодня – горы, завтра – еще что-нибудь.

– А я думал, что между территориями вообще не существует никакого сообщения, кроме как через Вавилон, – признался в своем невежестве Павел.

– Проходы есть, только они не постоянные – то открываются, то снова захлопываются. – Хлопнув в ладоши, Пилат попытался наглядно изобразить, как это происходит. – Нужно ловить момент.

– А как ты узнаешь, что проход открыт? – полюбопытствовал Павел.

– Не знаю, – пожал плечами Пилат. – Чутье какое-то.

Карабкаться по крутым горным тропам было нелегко, но все же приятнее, чем месить ногами болотную грязь. К вечеру они достигли границы снегов.

– Если мы на правильном пути, то где-то здесь должна быть пещера, – сказал Понтий Пилат. – В ней и заночуем.

Вскоре пещера нашлась.

Разведя костер у входа, они переночевали в тепле и почти с комфортом.

Погода им явно благоприятствовала. Только иногда, на короткое время, ясное голубое небо застилали серые тучи и резкий порыв ветра бросал в лицо пригоршни снежных колючек.

К полудню Пилат и Павел перевалили через хребет, и подъем сменился довольно крутым спуском. Только посох с острым железным наконечником позволял удержаться на узкой и скользкой тропинке.

Шедший впереди Пилат неожиданно остановился.

– Что случилось? – спросил, налетев на его спину, Павел.

– Сейчас увидишь, – загадочно пообещал Пилат.

Отколов концом посоха большую глыбу льда, Понтий Пилат толкнул ее по тропинке вниз.

Льдина прокатилась не более десяти метров, когда с обеих сторон от тропинки из-под снега выскользнули огромные желтовато-белые штыри, изогнутые и заостренные на манер слоновьих бивней, и придавили кусок льда к земле. С сухим треском лед разлетелся в мелкую крошку.

– Снежные когти, – сказал Понтий Пилат.

– Это какой-то зверь? – спросил пораженный Павел, представив на месте льдины себя.

– Кто его знает, – дернул бровью Пилат. – Из-под снега вылезают только одни когти.

Через пару минут когти снова разошлись в стороны и скрылись под снегом.

– Здорово? – спросил Пилат.

– Да-а-а, – протянул Павел. – Только как же мы здесь пройдем?

– Есть способ.

Понтий Пилат достал из кармана рюкзака круглую ручную гранату, сдернул с нее чеку и катанул вниз по склону.

Снежные когти вновь хищно сомкнулись над добычей, но в тот же момент содрогнулись от взрыва и, разойдясь в сторону, затряслись мелкой нервной дрожью.