тянул он протяжно и нудно.

– Замечательно! – захлопал в ладоши Вениамин, дабы положить конец дьявольскому песнопению. – Великолепно!

Оборвав песню, Лука удивленно воззрился на слушателя. Должно быть, у него давно не было столь благодарной публики.

– Я получил истинное наслаждение, – заверил виршеплета Вениамин. – Но, мне кажется, шо я уже где-то это слышал. Твои песни, часом, не исполняют другие менестрели?

– Только не эту, – уверенно мотнул головой Лука. – Я написал ее сегодня ночью.

– Ну, значит, какие-то схожие мотивы, – смущенно улыбнулся Вениамин. – Сид, – ласково посмотрел он на своего спутника, – не пора ли нам двигать отсюда? Твой сыбер теперь в курсе, шо ты на свободе, хай и виршами его мы уже успели насладиться сполна.

– Индид, Лука, – Сид развел руками, как будто извиняясь за что-то перед виршеплетом. – Бизнес у нас.

Плечи Голослова опали, голова опустилась, руки едва не выронили лютню.

– Разумею, – не произнес, а простонал он. – У всех свой бизнес, и никому нет бизнеса до невзгод виршеплета.

– Ты не прав, Лука, – попытался укорить приятеля Сид.

– А, – безнадежно махнул рукой Голослов. – Пойду напьюсь.

Вениамин вздохнул с облегчением: наконец-то виршеплет принял правильное решение.

– Только сначала схожу к дому Су Инь и пропою под ее окном серенаду.

Вениамин едва не выругался в полный голос. Нет, что ни говори, а бездарные виршеплеты – люди не от мира сего. В смысле – очень подозрительные и странные типы.

– Мув, Сид! – уже не позвал, а потребовал Вениамин. – Или ты намерен здесь до вечера остаться?

– Хай, нам идти-то всего, – Сидор махнул рукой, указывая на дом, стоящий на другом углу перекрестка.

Вениамин недоуменно уставился на здание, похожее скорее на богадельню, нежели на питейное заведение.

– Это – кабак?

– Хай, – кивнул Сидор.

– «Бивис и Батхед»?

– Индид.

– А пуркуа вывески найн?

– А на фига? – пожал плечами Сид. – Когда и так все знают, шо это кабак «Бивис и Батхед».

Логика типичная для Желтых Кирпичей.

– Но то цо, мы идем или найн?

– Хай, Лука, – снова обратился к приятелю Сидор. – Ты Канищеффа сегодня не видел?

– Як же, не видел, – с обидой в голосе проскулил Голослов. – Я ему сегодня утром полчаса вирши заспевал, а он, зараза, так и не раскошелился. Хотя плясать-то плясал – як завсегда.

– И куды он потом?

– Вестимо, куды, – Лука грифом лютни указал на здание, в котором, по словам, Сидора находился кабак. – Як в кабак завалился, так боле и не вылезал.

– Аригато, Лука, – Сидор ободряюще потрепал виршеплета по плечу. – Не грусти, будет и на нашей штрассе пати.

– Хазер, – мрачно буркнул в ответ Лука. – А ты, мэнш, – обратился он к стоявшему в стороне Вениамину, – грошей виршеплету не подкинешь?

– Хиллос подаст, – процедил сквозь зубы Вениамин. – И хай пребудет с тобой Оллариу.

Сказал и пошел, держа курс на дверь кабака.

– Гуторь, Вениамин Ральфович, – обратился к Обвалову догнавший его Сид. – Тебе вирши Луки индид любы?

– Смеешься?

– А-а… – Сид озадаченно почесал затылок. – А мне показалось, шо любы.

– Где ты познакомился с этим нищим духом?

– Хай здесь же, на углу, – Сид снова поскреб в затылке.

– И на фига он тебе?

– Ну як же… – словно ища ответа, Сид растерянно повертел головой по сторонам. – Он же, як ни як, виршеплет… Ну, того, в смысле, – талант.

– Таланта в нем ни на грош, – уверенно заявил Вениамин.

– Ну, это ты зря, – обиделся за друга Сид.

– Хай, какое там, – буркнул Вениамин, продолжать спор он не имел ни малейшего желания. – Сюда, шо ли? – спросил он, взявшись за ручку обшарпанной двери.

Сид молча кивнул.

Вениамин распахнул дверь и, сделав всего лишь шаг, оказался в мрачном полутемном помещении, похожем на ружейный ящик. Три окна по правую руку, выходившие на улицу, были заклеены пленкой, имитирующей витражи, да такие, что при одном лишь взгляде на них хотелось закрыть глаза. Или уткнуться взглядом в кружку пива – может быть, в этом как раз и состоял тайный замысел безвестного дизайнера? В дальнем конце находилась стойка с тремя пивными кранами и составленными горкой высокими стаканами. За стойкой, подперев щеку кулаком, дремал толстомордый бармен. Меж дверью и стойкой были втиснуты шесть небольших круглых столиков – по три с каждой стороны, – покрытых одноразовыми скатерками. На каждом столе – стандартный набор со специями, подставка с салфетками и стаканчик с зубочистками. На потолке медленно вращался большой пятилопастный вентилятор, – и где только такой откопали эти самые Бивис и Батхед? – вроде как разгоняя тяжелый, застоявшийся дух не самого лучшего пива и кислой отрыжки.