– Козлы! Перестреляют же друг друга!
– запричитал Сурок.

Он наконец очнулся и газанул, подогнав автобус к самым дверям. У него мелькнула идея бросить всё и смыться - через минуту здесь полгорода будет!
– но он усилием воли подавил его.

Сидор-Шампур отбросил автомат и склонился над безжизненным телом Сёмки.

– Брось его!
– свирепо заорал Сурок.
– Брось, мать твою! Он мёртв.

Сидор повернулся на окрик, невидяще уставился на Сурка.

– Сёмка, - сказал он тихо, - Сёмка, ты живой?

Стрельба в отделении стихла.

– Иди! Туда!
– продолжал орать, брызгаясь слюной, Сурок.
– Посмотри! Может! Кто! Уцелел!

– Сёмка...
– сказал Сидор.

Он был в шоке, ничего не видел и не слышал. К огромному облегчению Сурка входная дверь отделения распахнулась и на пороге появились: сначала Вовчик-Ёрш, за ним - очу-мело мотающий головой Гера, за Герой пошатываясь, Зимагор, за Зимагором - живые и здоровые Костя-Бугай и Борька-Завгар.

– Заберите его!
– крикнул им Сурок.
– Заберите Сидора!

Вовчик и руководство проскочили мимо к задним дверям микроавтобуса, а Костя и Борь-ка, несмотря на напряг, догадались, что к чему. Подхватили Сидора под руки и повлекли, бук-вально потащили его прочь от отделения и мёртвого Сёмки.

– Газуй!
– разрешил наконец Вовчик, и Сурку не надо было повторять дважды.

Над кварталами уже разносился вой многочисленных сирен.

"Да уж, - думал Сурок ожесточённо, - это вам не хухры-мухры, это вам урок, козлы тёртые! Подумаете в другой раз". Тут ему пришло в голову, что это урок не только для Ветро-горской милиции, но и для группировки Лысого Геры: сначала - Женька, теперь - Сёмка, мать вашу так и раз эдак!..

– Потери?
– спросил Лысый Гера, утираясь платком.
– Потери есть?

Сурок был сосредоточен на дороге - он уводил микроавтобус запутанным маршрутом через дворы - но на вопрос всё-таки ответил.

– Женьку замочил Грант - в качестве демонстрации... Сёмку - только что, вмешался какой-то мент с улицы и...

– Так, значит?
– сказал Лысый Гера и замолк.

– Что теперь-то будет, а?
– дёрнулся Вовчик-Ёрш.
– Что же будет, а?

– От версии участия в деле "Белой стрелы" придётся отказаться, отозвался Зимагор непонятно.
– Если "Белая стрела" и была, то вся уже вышла. Говорил я Пирогову: "Помрёшь дураком", а он, дурак, не верил...

Зимагор хотел засмеяться, но лишь громко и надсадно раскашлялся.

Глава одиннадцатая

Наставник

1.

Как только Сергей Фёдорович Зак понял, что его сестра, Анастасия Фёдоровна, видела у Володи боевой клинок, он немедленно почувствовал резкую боль в своей правой ступне. Во-обще, он давно заметил, что стоит ему набрести на верный ход (в шахматной партии) или на-ткнуться на многообещающую идею (во всех других случаях), как искалеченная ступня сразу отзывалась всплеском боли. Видимо, это было как-то связано на психосоматическом уровне, и рецепта от этого не имелось.

Начиналась боль с покалывания в большом пальце, потом покалывание распространя-лось по ступне выше, превращаясь в устойчивый зуд, какой бывает в затекших членах. Ещё через какое-то мгновение ступню начинало выворачивать пальцами вверх, и боль достигала своего пика. Сергей Фёдорович в такие минуту морщился и прикусывал нижнюю губу, подавляя стон. Лучше всего в этом случае помогала водка. Однако когда тебе в голову приходит инте-ресная идея, не всегда есть возможность утопить её в самом пошлом из наркотиков. Сергею Фёдоровичу приходилось терпеть. Как, например, сегодня, после ухода Артемьева.

– Ну а теперь, Тася, - перемогая боль, сказал Зак сестре, - всё, как на духу. Какой длины был клинок? С локоть? Заметила украшения? Рассказывай! И быстро!..

Он понял, что именно в клинке заложен путь к раскрытию загадки, путь к Володе и тем людям, которые подчинили его себе и сделали из неплохого скоромного парня религиозного фанатика.

– Да ведь, Серёжа, я его толком и не разглядела. Меч как меч.

– Всё-таки меч? Не палаш?

– А какая разница?

Пришлось объяснить разницу.

– Палаш - это всегда клинок односторонней заточки и с тупым сглаженным концом. Бывает загнут, как сабля. Короче, это рубящее оружие, а мечи бывают самые разные.

– Знаешь, Серёжа, - сказала Анастасия Фёдоровна.
– Тогда это был точно не палаш. У него был прямой клинок и, кажется, обоюдоострый.

– Ага, - сказал Сергей Фёдорович.
– Украшения? Клейма, монограммы?

– Серёжа, - Анастасия Фёдоровна виновато вздохнула, - я этот клинок мельком виде-ла. Зашла как-то к Володе в комнату, постучаться забыла, а он сидел у себя на кушетке и кли-нок этот разглядывал. Ну он отругал меня, конечно, что я без стука, а клинок, наверное, унёс - я его больше не видела.