– И, говорят, тут был, - продолжала Фатеева, - какой-то еще ординарец Вихров: вы это были или нет?

– Я-с, я самый!
– отвечал полковник с самодовольством.

– Я вот никак не могу себе представить, как это женщина может решиться на убийство?
– вмешалась в разговор m-lle Прыхина.

– Э, азиатки!
– подхватил полковник.
– На другое что у них ума и толку не станет, а на это - пырнуть кого-нибудь кинжалом - каждая из них, бестия, сумеет.

– Но черкешенки, говорят, очень пылко и страстно любят, - проговорила Фатеева и при этом мельком взглянула на Павла.

– Что они любят?
– возразил полковник.
– Нет, я думаю, ни одной из них, чтобы червонцев за сто ее нельзя было купить.

– И ревнивы, наконец, ужасно!
– прибавила m-me Фатеева, отламывая кусочки хлеба и продолжая взглядывать на Павла.

– Да, вот на это они тоже мастерицы: мужу как раз глаза выцарапают, это их дело!
– подхватил полковник. Вообще он был о всех женщинах не слишком высокого понятия, а об восточных - и в особенности.

После обеда, когда дамы вышли в задние комнаты поправить свой туалет и пораспустить несколько свои шнуровки, полковник заметил сыну:

– Какая, брат, эта Фатеиха умная баба и собою-то какая красивая: за неволю этакая убежит от мужа, не станет ему подставлять шеи.

– Муж ее совсем негодяй, - проговорил как бы совершенно равнодушно Павел.

– Слышал это я... Прекрасная барыня, прекрасная!
– повторил полковник.
– Но зато другая-то, брат, так - полохоло, я тебе скажу.

– Другая - дрянь!

– Носище-то, брат, какой у нее, носище-то! Точно рулем каким-то ворочает, - говорил полковник и захохотал.

Дамы между тем возвратились и объявили, что они желают прогуляться в поле.

– Ступайте, бог с вами! А я покамест сосну, - разрешил им полковник.

Выйдя на двор, гостьи и молодой хозяин сначала направились в яровое поле, прошли его, зашли в луга, прошли все луга, зашли в небольшой перелесок и тот весь прошли. В продолжение всего этого времени, m-lle Прыхина беспрестанно уходила то в одну сторону, то в другую, видимо, желая оставлять Павла с m-me Фатеевой наедине. Та вряд ли даже, в этом случае, делала ей какие-либо особенные откровенности, но она сама догадалась о многом: о, в этом случае m-lle Прыхина была преопытная и предальновидная!

M-me Фатеева и Павел, каждоминутно взглядывавшие друг на друга, оставаясь вдвоем, почти не разговаривали между собой и только как-то (и то, должно быть, больше нечаянно) проговорили:

– Вы, я думаю, во все время нашей разлуки и не вспомнили меня? спросила его m-me Фатеева.

– Напротив, беспрестанно! А вы меня вспоминали ли?
– спросил ее и Павел.

– О, как еще часто!
– воскликнула m-me Фатеева.

Когда, наконец, они прошли и перелесок, m-me Фатеева остановилась.

– Где мы это теперь?
– спросила она, поводя кругом черными глазами.

– Довольно далеко от дома; надобно вернуться назад!
– проговорил Павел.

Все повернули назад. В перелеске m-lle Прыхина опять с каким-то радостным визгом бросилась в сторону: ей, изволите видеть, надо было сорвать росший где-то вдали цветок, и она убежала за ним так далеко, что совсем скрылась из виду. M-me Фатеева и Павел, остановившись как бы затем, чтобы подождать ее, несколько времени молча стояли друг против друга; потом, вдруг Павел зачем-то, и сам уже не отдавая себе в том отчета, протянул руку и проговорил:

– Так вот как-с, а?

– Да, - отвечала Фатеева и тоже, неизвестно зачем, в его руку положила свою руку и крепко ее пожала.

Павел с дрожащими губами потянул к себе и поцеловал эту руку. Затем к нему притянулось лицо m-me Фатеевой, и они поцеловались, и Павел еще было раз хотел ее поцеловать, но m-me Фатеева тихо его отстранила.

– Наша спутница скоро вернется: я слышу шелест ее платья, - проговорила она.

И спутница, действительно, показалась из-за кустов.

– Какой, однако, у вас отличный слух, - проговорил Павел, обращаясь к m-me Фатеевой и задыхаясь от волнения.

– У меня слух отличный, - отвечала она. Лицо ее тоже пылало.

М-lle Прыхина нарочно глазела по сторонам, чтобы не оконфузить еще более молодых людей. О, она была преопытная в этом случае! Когда молодые люди возвратились домой, полковник уже проснулся. По необходимости пришлось сидеть с ним и занимать его. Павел выходил из себя и начинал уже грубо говорить с отцом, вдруг m-lle Прыхина (выдумай-ка кто-нибудь другой, не столь опытный в этом деле!) предложила в горелки побегать. Павел, разумеется, сейчас же принял это с восторгом, m-me Фатеева - с явным удовольствием: даже полковнику это было приятно.