— В институте, Валерик, развивают способности, а не прививают их.

Взглянув исподлобья на Брянцева, Валерка спросил:

— Дядя Алеша, а ведь вы неспроста затеяли этот разговор. Вы мне что-то собираетесь посоветовать, да?

— Собираюсь. Оставшиеся два года ты должен заняться выбором профессии. Для начала приедешь ко мне. Хоть сейчас, как только из лагеря вернешься, вместо того чтобы баклуши бить в Москве. Походишь по цехам, по лабораториям, а главное — с ребятами поговоришь. Там что ни человек, то энтузиаст своего дела. Я уверен — глаза у тебя разгорятся. А журналистика, если есть талантишко, — она и без специальной выучки пойдет.

— Хотите из меня шинника сделать?

— Хотел бы. Химия резины — еще не вспаханное поле. На этой ниве непочатый край работы. И не просто работы, а поисковой, исследовательской, изобретательской, какой хочешь. Приедешь?

Валерка просиял. Он почувствовал мужскую направляющую руку и обрадовался возможности совершить первое самостоятельное путешествие.

Когда Елена вернулась из магазина, Брянцева уже не было. Валерка расхаживал по кухне с заложенными за спину руками.

— Вы что, уже окончательно договорились с дядей Алешей? — спросил он.

Елена смутилась. Не столько от вопроса, сколько от взрослой требовательной интонации. Ответила уклончиво:

— Ты знаешь, Валерий, это зависит не только от нас. Больше от ряда обстоятельств.

— Обстоятельства можно выдумывать любые и без конца, — резонерски заметил Валерка. — Я тебе под каждую свою тройку такие обстоятельства подведу… А знаешь, дядя Алеша пригласил меня к себе… Надеюсь, ты отпустишь меня одного?

— Конечно. Ты достаточно взрослый.

Человеку ласковому и мягкому по натуре тяжело быть строгим. А Елена держала сына в строгости. Ежедневно проверяла, как он приготовил уроки, требовала опрятности, приучила содержать в чистоте свою комнату. Не прощала и других отступлений от заведенных ею правил: он не должен был отлучаться без спроса, не должен был поздно приходить домой. Но в пределах отведенного ему времени она не докучала мелкой опекой — где ходил, что делал, хотя умела исподволь выведать все, что ей хотелось. Валерка привык откровенничать с матерью, даже записки от девочек показывал.

— Ты почему решил, что мы договорились? — спросила она напрямик.

— Да так. Разговаривал он сегодня со мной как-то по-особому… По-отцовски, что ли.

— Можно узнать, о чем?

— Это был мужской разговор, мама, — важно ответил Валерка.

Она не стала настаивать: все равно расскажет потом. 

Перед сном, независимо от времени, Брянцев непременно звонил на завод диспетчеру, чтобы узнать, как идут дела. Сделал это и сегодня из квартиры Елены. Скороговорка Исаева ему не понравилась.

— На заводе все в порядке, Алексей Алексеевич. План — сто один и четыре десятых, покрышек для тракторов «Беларусь» собрано двести девяносто. Но для вас есть что-то у Карыгина. В гостинице вас не нашли, позвонили ему и передали какое-то сообщение.

Брянцев попросил соединить его с Карыгиным.

— Сию минуточку, это не все. Пришла телеграмма из Ашхабада. Четыре покрышки из наших опытных развалились на третьи сутки.

— Как развалились?!

— Отслоение протектора по всей окружности.

Совершенно забыв, где он находится, Брянцев выругался, но тотчас спохватился, взглянул на Елену и увидел на ее лице не возмущение, а испуг.

— На испытательной машине? — встревожилась она.

— Нет, в автохозяйстве, но тоже в Средней Азии, — ответил Брянцев, прикрыв трубку рукой.

— Но вы же испытывали покрышки с вашим антистарителем в Средней Азии, прежде чем перешли к массовому производству. Значит, они должны выдерживать любую жару.

— Да, но тогда не было такого сумасшедшего зноя, как в это лето.

Исаеву долго не удавалось соединиться с Карыгиным, а когда удалось, долго никто не отзывался. Только слышались резкие, частые звонки междугородной.

Наконец в трубке раздался сонный голос.

— Что случилось? — спросил Брянцев.

Карыгин отвечал не торопясь, со свойственной ему манерой тянуть жилы.

— Вас искали из НИИРИКа, но в гостинице не нашли. Позвонили сюда, просили, если обнаружитесь, передать следующее: завтра в десять утра вас ждут во Внуковском аэропорту, чтобы лететь в Ташкент. Билет взят. Ваше присутствие необходимо.

— Для чего? — нетерпеливо спросил Брянцев, зная привычку Карыгина самое неприятное откладывать напоследок.

— Испытательная машина с нашими покрышками потерпела аварию. Шофер погиб.

— Погиб?! — выкрикнул Брянцев, не веря своим ушам. — А Кристич? Что с Кристичем?

— О Кристиче никаких сведений не поступало. Вы откуда говорите?

— Из гостиницы, — соврал Брянцев и положил трубку.

В тишине комнаты Елена слышала каждое слово, звучавшее в трубке, и поникла, сраженная страшной вестью. Она понимала, что означало это чрезвычайное происшествие для Брянцева и для них вместе. Утешать, успокаивать она не умела, особенно в те минуты, когда сама нуждалась в этом. Только прижалась к Брянцеву так, словно прощалась с ним.