– Ладно, – сказал он. – Волколак – это я.

Миг спустя Раймберг решительно усмехнулась:

– Оба лгут из благородства. Настоящий оборотень, добрые люди – это я. Не нужно меня убивать, достаточно будет постеречь, пока я не уеду венчаться в Вену. Вдали от Фаэра его чары уже не принудят оборачиваться зверем.

– Не верьте ей, – сказал Гью. Юв кивнул. Хриплый вскрик из глубины дома мог означать, что и Бланшефлор берет вину на себя.

Так мы ничего не добьемся, – сказал Рауль. – рисковать нельзя. Луп-гаро должен умереть. Отец Вальдебрун, приготовьте их к последней молитве.

Хольгер вытянул меч и заслонил собой пленников.

– Пока я здесь, никто не посмеет убивать невинных! – раздался зычный голос, в котором Хольгер с изумлением распознал свой собственный.

Кузнец Одо сжал кулаки:

– Я не хотел бы причинять тебе зло, сэр Хольгер, но если понадобится ради жизни моих детей, я это сделаю.

Рауль добавил:

– Если ты и есть Заступник, назови имя нашего врага.

Снова наступила гробовая, напряженная тишина. Хольгер ощутил, как три пары глаз жгут ему спину: это смотрели сгорбившийся Юв, задорный Гью и Раймберг, так хотевшая им помочь. Он услышал кашель больной. Господи Иисусе, победивший демонов, помоги же мне теперь! Хольгер сразу сообразил, что произнес молитву – впервые со времен детства.

Но метод, с которым он подошел к ситуации, не имел с мистицизмом ничего общего – это был трезвый, практический подход инженера. Правда, сейчас он не был столь уж непреложно уверен в себе, как раньше, когда все без исключения жизненные проблемы были строго рациональными. Но и эту загадку можно раскрыть с помощью рационального анализа, логических выводов. Хольгер не был детективом, но и волколак не был профессиональным преступником. Если… И вдруг ослепительно сверкнула истина.

– Господи, вот именно! – крикнул он.

– Что? Как? Кто? – посыпалось со всех сторон. Хольгер взмахнул мечом над головой. Слова полились из его уст. Он сам не знал, что скажет миг спустя, просто рассуждал вслух, но люди слушали его благоговейно.

– Тот, которого мы ищем, родился оборотнем. Ему не нужна, как Алианоре, магическая одежда. Но тогда одежда не изменяет вместе с его телом, верно? Значит, на охоту он выходит нагой. Фродарт сказал мне перед самым появлением волколака, что оставил своего господина пьющим пиво в этом зале. В полном вооружении. Сэр Юв ни один, ни с чьей-либо помощью не успел бы снять доспехи, которые мы на нем видим, а потом надеть их всего за несколько минут. Значит, это не он. Гью тоже оговорил себя, хотел спасти кого-то другого. Он сказал, что видел меня без шлема. А шлем я снял, когда спрашивал дорогу, и тут же надел, когда поднялась суматоха. Волк не смог бы увидеть меня с обнаженной головой – он в то время уносил ребенка. Точнее у н о с и л а. Гью видел меня с башни, он никак не мог оказаться в тот миг в доме той женщины. Леди Бланшефлор… – черт, как объяснить им, что грипп, которым она наверняка болеет, вызывается вирусом? – Леди Бланшефлор больна. Ни собаки, ни волки этой хворобой не болеют. если бы она обернулась волком, будучи больной, была бы чересчур слаба и не смогла бы двигаться так быстро и ловко. Если бы, приобретя облик волка, она выздоровела бы, это означало бы, что вирус… гм, демон, вызвавший болезнь… умер, оказавшись в зверином теле. И, вернувшись вновь в человечье обличье, она уже не страдала бы от кашля и жара, верно? Леди Бланшефлор вне подозрений.

Раймберг прижалась к стене, словно хотела исчезнуть в ней. Ее отец, полностью сломленный, вскрикнул и изогнулся в кресле, пытаясь прикоснуться к ней связанными руками.

– Нет, нет, нет… – заорал он.

Толпа заворчала и взвыла, словно среди нее оказались настоящие волки. люди медленно надвигались, ощетинившись оружием, вытянув к девушке руки.

Девушка упала на четвереньки. Ее лицо исказилось, преображаясь в

Звериную морду. Зрелище было жуткое.

– Раймберг! – крикнул Хольгер. – Не надо! Я не позволю им…

Рауль попытался проткнуть ее копьем. Хольгер отразил удар, перерубив древко пополам, Раймберг взвыла. Алианора подскочила к ней и схватила ее в объятья, почти преобразившуюся.

– Нет! Сестренка, возвращайся к нам! Он тебя спасет, обещаю!

Щелкнула пасть, но Алианора схватила губы зверя руками и натянула их на клыки, чтобы волк не мог укусить.

Вскоре ей удалось обуздать зверя, и он замер.

– Девочка, мы тебе добра желаем…

Толпа напирала всерьез, и Хольгер принялся за дело. Кулаком и ударами меча плашмя он свалил особенно запальчивых, и толпа поутихла. Люди ворчали, глядели исподлобья, но уважение к гиганту в доспехах поумерило их воинственность.

Хольгер обернулся к Раймберг. Она уже вернулась в человеческий облик, плача, прижалась к Алианоре:

– Я этого не хотела. Не хотела. Это на меня находит, и я… я так боялась, что меня сожгут… Отец Вальдебрун, моя душа погублена? Мне уже не уйти от адского пламени… Те дети так кричали…

Хольгер переглянулся со священником и сказал.

– Это болезнь. Девушка не виновата. И ничего тут не поделаешь.

Юв тупо смотрел перед собой.

– Я подозревал, что это она, – бормотал он.

– Когда волк пробежал мимо меня, я знал, где Бланшефлор, где Гью… и запер дверь. Я хотел… я думал, если удастся выждать, и она уедет в Вену…

– А почему бы и нет? – сказал Хольгер. – По-моему, отличный выход. Когда она окажется вдали от злых чар Серединного Мира, наваждение ослабнет. А пока, понятно, нужно ее хорошенько сторожить. Все может повториться…

– Это кончится, когда взойдет солнце, и ее душа проснется, душа человека, – сказал священник. – Тогда ей понадобится утешение…