– До сих пор ни один ребенок не погиб, – сказал Хольгер. – Ее отец заплатил возмещение тем, чьи дети были поранены, тем, кто понес какой-либо урон. Отправьте ее в Вену как можно быстрее. Думаю, она выздоровеет, отдалившись миль на сто. А в Империи никто ничего не должен знать.

Рауль – синяк у него под глазом уже наливался черным – упал в ноги сэра Юва, а Одо, хлюпая расквашенным носом, пытался развязать крепко затянутые узлы.

– Прости нас, господи! – сказал пастух.

Юв слабо усмехнулся:

– Боюсь, это я должен молить вас о прощении. И прежде других – тебя, сэр Хольгер.

Раймберг подняла мокрые от слез лицо:

– З-заберите меня отсюда! Чую, темнота вновь подступает. Заприте меня где-нибудь до рассвета. Свяжите меня, – она протянула руки к веревкам, снятым с ее отца. – Днем, сэр рыцарь, я найду слова благодарности… Ты спас мою душу.

Фродарт крикнул, обнимая ноги Хольгера:

– Заступник вернулся!

– О господи, отстаньте вы от меня с этим вздором, – запротестовал датчанин. – Я теперь не могу слезливых сцен, а сюда приехал исключительно затем, чтобы выпросить немного еды. Может, и глоток вина отыщется?

Хольгер чувствовал себя в Лурвилле довольно неловко. И не только оттого, что следовало побыстрее отправляться на поиски эксперта-мага, пока фея Моргана не измыслила очередной каверзы. Семья Юва, разумеется, была ему благодарна, но не стоило и дальше вмешиваться в их частную жизнь. Жители городка преисполнились самой искренней сердечности – Хольгер за порог не мог ступить, тут же оказался в толпе поклонников. Леди Бланшефлор уговорила его возложить на нее руки и через пару часов была уже на ногах, совершенно здоровая. Она выздоровела бы и так – кризис миновал. Живое воображение Хольгера тут же нарисовало картину, как ему придется

Заниматься каждым случаем ревматизма и гриппа на десяток миль в округе. Учитывая все это, они задержались всего на сутки и утром пустились в путь. Сэр Юв просил Алианору принять от него в подарок верховую лошадь, и она с удовольствием согласилась. С еще большим удовольствием они приняли бы немного денег – но, разумеется, ни один уважающий себя рыцарь и заикнуться об этом не мог.

Несколько следующих дней прошли превосходно. Они ехали лесами и долинами, искали укрытия, когда начинался дождь, останавливались у рек и озер ловить рыбу и купаться. Иногда мелькали среди ветвей белая фигурка лесной нимфы, порой золотистый грифон проплывал высоко в небе. Но обитатели Серединного Мира оставили их в покое.

Лишь Алианора, милая веселая, оставляла желать лучшего в качестве дорожного товарища. Ее лебединая туника, чистая и белоснежная, никогда непачкавшаяся, повергла Хольгера в изумление – он не смог освободиться от впечатления, что это вторая кожа девушки. Правда, Алианора имела привычку беззаботно сбрасывать ее на глазах Хольгера, едва им попадалась речка или заводь – что надолго выбивало Хольгера из равновесия. А время от времени появлялись ее лесные приятели. Белка, что принесла в подарок ягоды, была еще ничего, но когда в лагерь заявился лев и положил к ногам Алианоры только что пойманного оленя, нервы Хольгера добрых полчаса были натянуты, как струны. А потом еще пришлось рассказывать ей все о себе, своем происхождении и планах на будущее. Нет, она все поняла, но…

Но подлинные сложности – это отношение девушки к нему. Черт побери, он вообще не собирался ничего начинать! Забавы на сеновале с кем-то вроде Меривен или феи Морганы – это одно, Алианора – совсем другое. Хольгер собирался возвратиться в свой мир при первой подвернувшейся оказии, и в этой ситуации роман меж ними не сулил ничего хорошего обоим. Хольгер хотел остаться джентльменом, но Алианора ничуть не стремилась помочь ему в этом. С робкой, патетичной надеждой шла напролом.

Как– то вечером Хольгер отвел Гуги в сторонку. Перед этим он долго целовал Алианору на ночь и собрал всю силу воли, чтобы этим и ограничиться.

– Гуги, – сказал он, – ты ведь видишь, что происходит у меня с Алианорой.

– Что у меня глаз нету? – оскорбился гном.

– И пускай происходит. Она слишком долго имела в друзьях одно лесное зверье да мой народ.

– Но… ты же раньше предупреждал, чтобы я не вздумал к ней приставать.

– Тогда я еще не знал. А теперь вижу, ты ей как нельзя лучше подходишь. Девушке нужен парень. Вы с ней могли бы стать царем и царицей наших лесов. Все бы вам только рады были.

– Эх, вижу я, помощи от тебя не дождешься… Гуги был уязвлен:

– Я старался, как мог! Сколько раз харю отворачивал или в лес уходил, чтобы вас одних оставить!

– Я не о том… Ладно, не будем об этом.

Он закурил трубку и угрюмо уставился на огонь. Он вовсе не был Дон Жуаном и понять не мог, почему женщины этого мира одна за другой бросались ему в объятья. Конечно, Меривен и фея Моргана имели на то веские причины, шли на то в интересах дела, но Хольгер был не настолько туп, чтобы заметить, с каким удовольствием они выполняли обязанности. Алианора же врезалась в него по уши, и точка. С чего бы вдруг? Хольгер отнюдь не считал, что необычайно притягателен для женщин.