– Слишком душно.

– Внизу пекарня, – равнодушно сообщил комендант, и Роберу захотелось его убить.

Комната, в которую они вошли, была самой обычной, разве что в ней не было окон. Свет фонарей причудливо плясал по голым сухим стенам, выхватывая то угол стола, то деревянную скамью, то старое бюро. Ворона в комнате не было, зато в стене темнели две узкие арки. Сержант поставил фонарь на стол, четверо стражников встали у дверей. Эпинэ видел лицо Морена, оно было злым и растерянным: комендант явно не знал, что ему делать. Левий досадливо махнул рукой, и генерал с готовностью сел на отчаянно заскрипевшую скамью.

– Герцог Алва, – негромко произнес Его Высокопреосвященство. – Я – Левий, кардинал талигойский и бергмаркский. Я прибыл из Агариса, и мне нужно с вами поговорить. Вы здесь?

– Кардинал? – переспросил хрипловатый сонный голос. – Выходит, я не в Закате, а в Рассвете? Как неожиданно...

– Рокэ Алва, – обозначил свое присутствие Морен, – вы в Багерлее, и с вами желает говорить Его Высокопреосвященство.

– Полковник, – заверил невидимый Алва, – когда вы окажетесь в Рассвете, вас, без сомнения, назначат гласом Создателя.

Щека Морена дернулась. Левий без лишних слов поднял фонарь и двинулся на голос. Комендант дернулся следом.

– Оставайтесь здесь. – Несмотря на жару, глаза клирика были ледяными. Названный полковником генерал примерз к полу. Любоваться на образовавшуюся статую Эпинэ не стал.

В спальне, если это была спальня, было еще жарче, чем в прихожей. И темней. Желтый свет выхватил угол кровати, прислоненную к стене гитару, одинокий стул, на который кардинал и опустился. Иноходец, утерев испарину, стал за плечом Его Высокопреосвященства. Глаза постепенно привыкали к полутьме, и Робер разглядел узника в светлой рубахе, цвета которой было не разобрать. Алва сидел на кровати, поджав под себя одну ногу и вытянув другую. Распахнутый ворот, припухшие губы и рассыпавшиеся по плечам волосы молодили маршала, превращая его чуть ли не в юношу.

– Здесь же дышать невозможно, – Левий поднял руку, ослабляя воротник. – Вас сегодня же переведут в другое место!

– Кэналлийцу не может быть жарко, – пожал плечами Ворон. – К тому же не стоит доставлять хлопот нашему полковнику. Он только вчера подобрал мне эти покои.

– Вчера? – Левий хотел спросить что-то еще, но из первой комнаты донеслось:

– Рокэ Алва лжет. Он находится в этом помещении восьмой день.

– Да? – удивился узник. – А мне казалось, господин Ракан в последний раз навещал меня вчера. Как быстро летит время.

– Герцог, – руки кардинала привычно коснулись тускло блеснувшего голубя, – здесь не по себе даже мне, хотя я только что вошел и волен уйти. Не сомневаюсь, Его Высочество не имеет к этому издевательству никакого отношения. Я буду настаивать на замене коменданта Багерлее.

– Не стоит, – покачал головой Ворон, – из тех, кого я не успел убить, Морен, без сомнения, лучший.

– В таком случае поговорим о вас. Я могу чем-нибудь облегчить вашу участь?

– Не думаю, чтоб в этом была нужда, – улыбнулся Алва, – тем более, моя участь от вас никоим образом не зависит.

– Вы так полагаете? – осведомился кардинал.

– Я в этом уверен, – подтвердил Алва. Лэйе Астрапэ, он тут восьмой день. Восьмой!

– Тем не менее, – бесстрастно произнес Его Высокопреосвященство, – я должен спросить, кто ваш духовник и нуждаетесь ли вы в его помощи?

– Насколько я помню, духовника у меня нет, – Алва снова улыбнулся, – но, если вы настаиваете, я готов принять отпущение грехов у моего короля как у главы моей же церкви.

– Герцог Алва, – Левий нехорошо сощурился, – я могу попросить вас встать?

– Зачем? – удивился Ворон. – Вы не дама и не король, а я не эсператист.

– Мне кажется, на вас цепи.

– А, – тряхнул головой Алва, – какие пустяки. Не обращайте внимания.

– Хорошо, не вставайте. – Кардинал поднялся с возмущенно скрипнувшего седалища и подошел к кровати: – Герцог Эпинэ, одолжите мне кинжал.

Робер вытащил клинок Мильжи, подал Левию. Снимать цепи кинжалом? Смешно! Такое могло прийти в голову разве что священнику. Или Айрис Окделл.

Левий нагнулся над Вороном, изучая кандалы, способные удержать быка. Герцог, склонив голову к плечу, наблюдал за кардиналом с вежливым равнодушием. Вблизи Алва юным уже не казался. Осунувшийся, под глазами – круги, губы темные, на скулах – румянец. Слишком яркий для здорового. И ему не жарко в этом аду! Лихорадка? Робер огляделся в поисках воды или, еще лучше, вина и сразу же увидел внушительный хрустальный кувшин. К счастью, полный.

– Рокэ, хотите воды? – закатные твари, он не должен называть Ворона по имени. Здесь не должен!