– Зачем его бить, если у него есть деньги?
– спросил Хрюн.

– Да, зачем, Витек?
– подхватил Юрик.
– Зачем, если по всем правилам уличных ростовщиков я не против вернуть долг даже с процентами? С хорошими процентами! И деньги у меня есть. Прямо сейчас!

– Так давай их!
– сказал Хрюн.

– Но на самом деле денег я у Шалыпина не занимал. И он это прекрасно знает. Деньги - это только предлог, чтобы натравить тебя на меня, Хрюн. Дело в другом...

Витек толкнул Юрика, и он ударился затылком о стену. Очки слетели, но Прохорова было уже не остановить.

– Он хочет избить меня, но боится подойти один. Потому что восьмого сентября я уже хорошенько врезал ему.

– Бей его!
– закричал Витек.

В темноте просвистел кулак. Юрик попытался закрыться, но без очков ничего не видел. Кулак врезался в щеку, Юрик почувствовал, как раскрошились зубы во рту. Витек врезал ему другой рукой и попал по уху.

Волосатый Хрюн недоуменно наблюдал за избиением низкорослого Прохорова.

– Видишь!
– воскликнул Юрик.
– Он побоялся сказать тебе правду о том, что получил в харю от какого-то очкарика. Да он же трус!

Шалыпин врезал коленом в живот, и Юрика согнуло.

– Трус!
– прошептал он вместе с выдыхаемым воздухом.

– Витек!
– подал голос Хрюн.
– Заподло так делать...

– Молчи, волосатый!
– в ярости закричал Шалыпин и ударил Юрика ногой по склоненной голове.

– Просто трус...
– шептал Юрик. Последнее, что он помнил, это сладковатый привкус крови во рту.

Валявшегося без сознания Юрика на полу темного коридора нашла одна из преподавательниц кафедры, которая выбежала на шум и увидела, как две темные фигуры спешно покидают место преступления. В медпункте Юрик окончательно пришел в себя. Слева во рту был выбит зуб. Ухо, по которому пришелся удар кулаком, горело и раздулось. Удар ногой попал по лбу и в общем не причинил особого вреда. Единственное, что удручало - очки Юрика оказались раздавлены, а без них он почти ничего не видел.

– Кто это был?
– спрашивал Кабашвили, когда медсестра накладывала шов на его рассеченный лоб.

Юрик скривил рот, пытаясь изобразить недоумение, но лишь простонал от боли. Левый край нижней губы распух.

– Я не знаю, кто они были, - ответил он.

– Чего они хотели?
– обеспокоено спросил Кабашвили.

– Наверное, денег... Но я им не дал. Вот они меня за это...

– Нужно вызвать милицию, - сказал завкафедрой.

– Не стоит, - ответил Юрик.
– Мне нечего им сказать.

– Смотри, Юрик. Это твое здоровье. Твой организм.

– Как-нибудь перенесу.

Он поднялся. Без очков перед глазами все расплывалось - лица, предметы.

– Вот вам свинцовая мазь, - сказала медсестра.
– Перед сном нанесите её на синяки.

– Спасибо, - ответил Юрик, поднимаясь.

– Ты сможешь без очков дойти до дома?
– спросил Кабашвили.

– Не переживайте!
– махнул рукой Юрик.

– Я тебя провожу до дверей.

Они осторожно спустились по лестнице, Кабашвили все время держал его за руку, словно непослушного ребенка. Когда они оказались на улице, он отпустил Юрика.

– Теперь, один на один, ты можешь сказать - кто это был?
– спросил он.

– Нет, Зураб Николаевич, я не видел лиц.

– Я беспокоюсь, ? серьезно произнес Кабашвили.
– Если существуют посторонние люди, которые шляются по институту и избивают студентов, мы должны принять меры, Юра. Сейчас им попался ты, мужчина, но на твоем месте может оказаться беззащитная девушка. Ты понимаешь меня?

Кажется, Юрик понимал.

– Нет, я думаю это больше не повторится.

– То есть, ты хочешь сказать, что это был единичный случай, который связан исключительно с тобой?
– уточнил Кабашвили.

– В принципе, ваше предположение можно считать правильным.

– Ладно.
– Завкафедрой пожал руку Юрику.
– Ты по-прежнему не хочешь обратиться в милицию? Случай может повториться.

– Нет, не хочу, - ответил Юрик.

– Тогда до свидания.

Очки у Юрика были единственные, поэтому остаток дня он потратил на прием у врача, который установил, что зрение за пять месяцев сделалось ещё хуже, и выписал рецепт. По рецепту Прохоров купил новые очки. Только в девять часов вечера Юрик вернулся домой.

У него не было отца. Так случилось, что мать с отцом разошлись, когда Юрику было пять лет.

Мать смотрела телевизор и одновременно листала журнал по юриспруденции. Юрик тихо прошмыгнул в свою комнату, чтобы мама его не видела, но в последний момент громко хлопнул дверью, чтобы она знала о приходе.

– Кушать будешь?
– крикнула она сквозь стену.

– Я ужинал в университете!
– ответил он.

Минут через тридцать она ляжет спать, а с утра встанет рано-рано и уйдет ещё до того, как прозвонит будильник студента Прохорова.