– Мы движемся?
– - спрашивает он меня тоном заговорщика. Я гляжу в окно, отвечаю: нет! А вот, вроде, поползли...

– - Привезли всю мировую прессу, и то пришлось постоять у обочины. Ты можешь себе представить, какая каша была здесь тогда?!
– восклицает Наум, озираясь на агентство 233"Ассошиэйтед пресс. Но агентство жужжит киноаппаратом, и Наум успокаивается: - Разборный мост застрял где-то в Синае. Плотов мало. Такое я видел лишь в России в сорок первом году, когда бежали от немцев. Тогда у переправ убивали, переворачивали машины в кюветы... И тут похоже, хотя это вовсе не бегство. Напротив! Все стремятся в Африку. Да заклинило! Как в трамвайной двери, в которую пытаются протолкнуться сразу четверо. Бронетранспортеры сбрасывают с дороги другие военные машины. Гвалт! Русская матерщина! А моста нет, как нет... Я подполз сюда на своем джипе 16-го, танки 234"Шарона еще ранее. Шарон, говорил уже, танки переправляет на плотах! Только 17-го, в три часа дня, навели первую нитку... Ночью тьма египетская, воистину! Единственный свет -отблеск орудийных залпов. Почему нас не бомбят, не знаю! Видно, у 235"рамзесов еще больший бардак, чем у нас...236" Стари-ик! Все познается в сравнении; ты представляешь себе, что было бы с нами, если бы мы вот 237"та-ак форсировали Днепр? Если бы перед нами были не 238"рамзесы, а вермахт? Никакой бы Шарон не спас. "Рама" вызвала бы две сотни239"*"Юнкерсов-87240"" и все наше железо неделю бы горело и взрывалось. И никуда не спрячешься: пустыня, дюны... Победохом!

Наш автобус, натужно ревя дизелем, взбирается на африканский берег, разворачивается в сторону города 241"Суэц и снова мчит, вот уже второй час, по песчаной и страшной земле: весь африканский берег канала -точно в оспе. Теснятся круглые площадки с земляными валами -- капониры, в которых стояли, а во многих и стоят советские ракеты всех марок, тысячи ракет, в два-три ряда, плотно. Железный забор... Ракеты прицепляют к 242""Зилам", к танкам, увозят. Капониры остаются.

Черная оспа -- бич земли в течение веков -- обрела вдруг новую разновидность ракетной оспы.

Я думаю о словах Наума. 243""Если б перед нами были не 244""рамзесы"..." Вздыхаю облегченно: - Слава Богу, что под боком не сама Россия-матушка, а лишь ее привет издалека... Показываю вздремнувшему было Науму на "ракетную оспу" и, неожиданно для самого себя, улыбаюсь. Наум смотрит на меня выжидающе. Чего я развеселился?

Да мне почему-то вспомнились слова первого секретаря венгерской компартии 245"тех лет Яноша Кадара: "Счастье Израилю: он окружен врагами..."246" Янош Кадар, действительно, произнес эти ошеломляющие слова. И я слышал их сам в 1969 году, на встрече Кадара с московскими писателями, где он позволил себе так пошутить.

Шутка была прозрачной. Его страну дружеские танковые гусеницы подмяли давненько, а только что великий друг малых наций прогромыхал на танках в Чехословакию. Мы все, сидевшие тогда в зале, переглянулись, и во многих гла247"зах я прочел ту же мысль, но уже без всякого оттенка шутливости: "Счастье Израилю..."

Наум выслушал меня и -- склонил голову набок, задумался. Потом спросил, усмехнувшись невесело: -- Кто губит, старик, нас бесповоротно -- чужие "господа 248"ташкентцы" или свои 249""господа 250"бершевцы"? И кто кому сто очков вперед даст251"?...

Я поглядел на Наума с острым любопытством, будто только познакомился. Он по природе импровизатор, Наум, а тут вот что сымпровизировал. Отвалил, как плугом, целый пласт земли... Как-то ушел от меня Щедрин. В Москве застрял. В библиотеке, которую таскаю за собой по всему свету, остался, а в сердце -- нет. Тем более, его "Господа 252"ташкентцы".

А ведь наизусть знал! Целые страницы из "Истории города 253"Глупова", из "Господ 254"ташкентцев". "Ташкент есть страна, лежащая всюду, где бьют по зубам..." Где 255"ташкентец жаждет всенепременно ближнего своего "обуздать", "согнуть в бараний рог", а вернее бы всего, вытолкать "на необитаемый 256"остров-с! Пускай там морошку 257"собирает-с!.." Господи, да ведь это сказано о всех нас! К нам обращается Михаил 258"Евграфович: 259""...если вы имели несчастье доказать дураку, что он дурак, подлецу, что он подлец260"...; если вы отняли у плута случай сплутовать...
– - это просто-напросто означало, что вы сами вырыли себе под ногами бездну..."

За столетие много воды утекло. Евреи обрели уж не только свое государство, но и свою "государственную слякоть".

Господа бершевцы! Умница, Наум! Лучше не скажешь... И да простят его жители 261"Бершевы, трудовые честные люди, к ним этот термин никакого отношения не имеет. Не о них речь...

Наверное, на моем лице блуждала улыбка: ко мне вернулся Щедрин. Наум толкнул меня локтем.
– - Ты, старик, настоящий еврей, хотя и считаешь себя русским: умеешь и в несчастье отыскать счастье. А я уж так обрусел, что не могу...
– - И он замолчал. Молчал, полузакрыв глаза, до самого 262"Суэца, и я понимал, - он думает об отце, о Яше, о 263"Сергуне, которых, видно, уже нет на свете. Ничего не скажешь, обрусеешь!

Впереди, вижу, кто-то взмахнул рукой с автоматом 264""Узи". Автобус медленно съехал на обочину. Шоссе перегораживают два разбитых грузовика. Здесь, впрочем, все разбито: дома, мостовая, фонарные столбы. Злосчастный 265"Суэц!.. Пулеметчики в мелком, выдолбленном ломиком окопе, разглядывают настороженно искрошенные балконы, разбитые окна, окно за окном. Офицер с большим артиллерийским биноклем в руках наклоняется к ним, они круто поворачивают дуло пулемета в сторону полуснесенной крыши...

На одном из грузовиков ярко-голубой флаг ООН. Упитанные шведские солдаты, в пятнистой униформе парашютных войск и голубых кепи войск ООН, налаживают антенну и дают интервью. А за ними, метрах в пятнадцати, толпятся египетские солдаты в мешковатых рубахах. Их много, и я стараюсь вглядеться в их смуглые простодушные лица. Скорее всего, это крестьяне. Феллахи. Им очень интересны городские люди -- за постом ООН -- со странными сверкающими на солнце приборами, кинокамерами, телеобъективами размером с противотанковую базуку. Они миролюбиво поглядывают и на них, и на израильских солдат в окопчике, кинувших им пачку сигарет. Дежурный автоматчик с нашивками египетского сержанта пытается отогнать феллахов от линии зыбкого перемирия, одного из них он даже ткнул в грудь прикладом, но египетские солдаты в просторных хаки, похожих на деревенские рубашки, снова и снова проталкиваются вперед -- поглазеть на людей иного мира...

Здесь, пожалуй, особенно ощутимо, что война между Египтом и Израилем -ненужная война. Ни Египту не нужная, ни Израилю.

...В Тель-Авиве была распродажа картин. Аукцион. Картины выставлялись хорошие. И не очень хорошие. Но цены назначались высокие, а вздувались еще больше: весь сбор шел военным госпиталям. Наконец осталась последняя картина -- портрет 266"Голды Меир. Большой, написанный маслом. Разбитной молодой человек, проводивший аукцион, взял в руки портрет и сказал весело:

– - Ну, посмотрим теперь, сколько стоит наша 267"Голдочка? Раздался смех. Картину не купил никто...