Наташа устало сказала.

Да не найдет он ничего, хотя и симпатичный.

Марина стала снова ругать грабителя, она все страдала о перстне с аметистом.

Это же тот, Наташка, тот, что ты мне подарила. Я так его любила.

Лучше него у меня ничего не было, нет, и не будет...

А у меня он иконку забрал. Паневежисской Божьей Матери, я её так любила, она мой талисман.

Марина спросила.

Может, тебе деньги нужны? А, Наташка? У меня-то он всего трис-та баксов взял, все, что было. Позарился, гнида! Я тебе могу завтра привезти.

Спасибо, Маришка, выкручусь, я же не все деньги здесь держала.

Я там много зарабатывала.

Марина посмотрела ей пристально в глаза и спросила, шепотом по чему-то.

Скажи мне честно, от меня никуда не уйдет - на мужиках зараба-тывала?

Наташа рассмеялась.

Нет, Мариш. Я ведь крепкий профессионал, дипработник.

А девать мне баксы было особо некуда. Ну, покупала вещи, ну, ез - дила на курорты...

Неужели у тебя ни одного мужика после мужа не было? Ни за что не поверю! Ведь ты же нормальная женщина, красивая, все при те-бе... Не поверю.

Ну, не верь, - ответила Наташа.
– Как хочешь. Но секса для ме-ня не существует. Мы с мужем из-за этого разошлись. Он себе нор-мальную женщину в конце концов нашел, после маеты со мной. А лю-бил меня очень. Вот я и подумала: не буду больше экспериментиро-вать, такая сложилась у меня судьба. Давай не будем об этом.

Марина согласилась.

Давай, - и тут же продолжила, уже о себе.

Знаешь, сколько я абортов сделала! Штук пятнадцать, не меньше.

Последний - фиговый был, больше не беременею - лафа! У меня сейчас любовничек есть - класс, на небо улетаю! Я тебя с ним познакомлю. Только не уведи! А то обревнуюсь.

Наташа засмеялась, сказала, как учительница: запомни раз и навсегда: я никого никогда не уведу! Я - пустыня Гоби. Поняла?

Так что можешь мне показывать всех твоих любовников, - никакой опасности. А мужики, если видят, что в бабе нет секса, сами отс - тают. Им не красота нужна, а сексуальность! Есть, правда, идеа - листы, которые просто ходят и глазеют. Там таких много. Но, я считаю, они не совсем нормальные, вроде меня. Я ведь идеально тоже могу влюбиться, наверное, но чтобы без всего этого.

Марина выпила ещё мартини, уже одна, она подпила, это было заметно, и спросила.

Наташ, а ты вправду на меня больше не злишься? Честно?

Наташа ответила, сдерживая раздражение.

Я иногда думаю, что, может, что-то было и к лучшему, свет по-видала, любил меня муж очень, пожила в свое удовольствие. А то с каким-нибудь Шуриком маялась бы всю жизнь... Если бы только не было ещё страдающего... существа. Марина, больше не будем к прежнему возвращаться, идет?

Марина нехотя сказала.

Ну, если ты не хочешь... А ведь иногда хочется вспомнить все, поговорить, разобраться...

Не хочу, - твердо сказала Наташа.

Марина вдруг опять вскинулась.

Вот, сука, из-за него и тряпочек я не увидела и не приобрела ничего! И не потрепались как следует!

А я тебе шубу собиралась подарить! Теперь вот - нечего...

Марина аж покраснела, будто шуба уже висела у неё на плечах.

Тем более найду этого подонка! За шубу!

И они обе расхохотались, хотя смеяться им не очень хотелось.

Марина прошептала.

Мне что-то страшновато, Наташ, может, не надо было отпускать этого сержанта. Спал бы себе в другой комнате, все ж мужик.

Да пошли они на фиг!
– Раздраженно сказала Наташа.
– Тоже мне сыщики! Чепуху тут молол этот джентльмен! С умным видом. А сам и знать не знает, и ведать не ведает, с какого боку браться!

Марина покачала головой.

Не-ет, ты их не знаешь! Они так вот поговорят, поговорят, по-том по скупкам пойдут, по комискам, потом по своим каналам, - к скупщикам! У них все на приколе!

Наташа разозлилась.

Ага! Только мы этого Евгеньича и видели! Ну, позвоню ему неде-ли через две, нанесет он мне чепухи! Ладно, я устала, как не знаю кто. Спать! Спокойной ночи! Ты ложись здесь, постель внут-ри, все чистое. А я пойду к себе. Пока.

Она уже выходила из комнаты, когда услышала бормотанье Марины.

Злая ты какая-то стала, чужая... На кривой кобыле не подъ-едешь...

ГОСТИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

ВАЛЕНТИН.

Наташа проснулась в отвратительном состоянии. Давно не было столь скверного настроения. Надеть теперь нечего, все вынесено, она вчера проглядела, ну, остались, кое-какие одежки, но главного нет, - нет ни плащей, ни курток, ни пальто.