— Послушать тебя, Толик, так все пройдет гладко, а мне в это не верится. Может, перенести на другой день? — Толик похлопал ладонью по вороненому боку автомата. — Ты же сам знаешь правило — исполнителей Петров потом всегда убирает.

— Это другой случай, — вернулся к уже не раз обсуждавшемуся Толик, — на этот раз Петров целит выше, чем сидит сам, а значит, правила игры меняются. Хотя внешне для ментов и следователей все будет выглядеть обычно.

Или вас не убеждает мой план?

— Это не твой план, а план Петрова.

— Я его придумал.

— Баба красивая, — сказал Шурик. Он заприметил сидевшую на высоком табурете Катю Ершову. Сперва его привлекла яркая обложка журнала и лишь затем сама женщина.

— Не туда смотришь, — напомнил ему Толик. — И вообще, отставить разговоры, — он уже нутром ощущал движение в холле здания, какое начинается всегда, стоит спуститься в вестибюль большому начальнику.

Дальше Толик и двое его подручных действовали по заранее отработанному плану. Щелкнули замки дверок машины. Одновременно все трое потянули ручки на себя, но распахивать дверцы не спешили, это следовало сделать чуть позже. Масок не надевали, считая, что хватит очков и кепок, опущенных на глаза, нижние части лиц закрывали шарфы.

— Действуем спокойно, как договорились, — напомнил Толик, не спуская глаз с крыльца.

Четырнадцать ступенек отделяли большую входную дверь от машины, застывшей у бордюра, — расстояние, которое не пересечешь за несколько секунд, особенно если ты начальник и вынужден держаться с достоинством.

Крыльцо высокое, телохранителями не прикроешься, какими бы рослыми они ни были.

В душе Толик уважал Малютина за настойчивость, упорство и неподкупность. Но жизнь научила его видеть в жертвах не людей, а мишени. Мишени же отличаются для стрелка лишь одним основным параметром — легко или трудно их поразить. Мишени не бывают ни хорошими, ни плохими, ни добрыми, ни злыми. Бывают поясные, в полный рост, бегущие, внезапно поднимающиеся, падающие.

— Оружие не терять ни при каких обстоятельствах, — было последней фразой Толика, перед тем как он крепко сжал зубы.

Малютин, следовавший в сопровождении двух телохранителей, приблизился к стеклянной двери. Он увидел сквозь нее сверкающую Неву, боковым зрением заприметил яркие зонтики уличного кафе. Телохранитель не дал ему самому открыть дверь, властно шагнул вперед и вышел на крыльцо.

Взгляды омоновца и телохранителя на мгновение встретились. Этого мгновения было достаточно, чтобы обменяться информацией: мол, ничего подозрительного не заметил? Нет!

Подозрительными омоновцу могли показаться лишь машина, простоявшая тут больше десяти минут, или ктонибудь одетый не по сезону, в длинный плащ или в свободную куртку, под которой можно спрятать оружие. Но возле дома, украшенного государственным флагом, никто не задерживался. «Опель», остановившийся здесь с минуту назад, еще не успел вызвать подозрения. Разве что уличное кафе могло таить себе угрозу. Уже несколько раз комендант здания предпринимал попытку ликвидировать это заведение. Мало ли кто может прийти с оружием в сумке. усесться за столик и терпеливо ждать за чашечкой кофе, когда на крыльце появится Малютин или кто-нибудь другой из высокопоставленных чиновников.

Но именно Малютин не давал этим планам осуществиться, считая, что безопасность должна иметь свои пределы. Не выселишь же людей из соседних домов, не запретишь же машинам проезжать по набережной?

Телохранитель отступил в сторону, давая возможность Малютину выйти на крыльцо. Шофер уже торопливо покидал машину, чтобы распахнуть дверцу. Из многих инструкций он твердо усвоил лишь одну — по его вине Малютин не должен оставаться на открытом пространстве ни одной лишней секунды. Дверца распахнута, значит, и вины нет, за все остальное отвечает охрана.

Малютин с удовольствием вдохнул нереально чистый для центра города воздух. Ветер дул с Невы, пахло холодной водой и, как показалось ему, медом. Первый телохранитель шел впереди на две ступеньки ниже Малютина, второй — рядом, чуть повернувшись корпусом, чтобы прикрыть его от возможного покушения со стороны кафе.

Омоновец продолжал стоять с каменным лицом, широко расставив ноги.

— Вперед! — скомандовал Толик, резко толкнув дверцу автомобиля.

Он выбрался из машины быстро, но не теряя при этом достоинства, автомат до последнего момента скрывал за Дверцей. То, что оружие уже видят люди, сидящие в кафе, его не волновало. Даже если кому-то придет в голову крикнуть, он успеет выстрелить. Роли были поделены:

Толик, стоя у машины, первым нажал на спусковой крючок.

Короткий автомат, сотрясаемый выстрелами, словно живое существо, вырывался из напряженных рук.

Телохранитель, спускавшийся по лестнице впереди Малютина, даже не успел выхватить пистолет. Очередь прошила его снизу доверху, в трех местах пробив ногу, вспоров материю пиджака, обнажив сияющие металлом пластины бронежилета. Еще одна пуля вошла в голову.

Высокий и крепкий, он рухнул на красные гранитные ступени, открыв своего подопечного.