– Проклятие, – пробормотал он сквозь зубы. – Чертово платье. Невозможно…

– Просто разорви его, Рэнд, – выдохнула Джоселин. – Скорее!

Он не стал спорить, схватил тесный лиф вверху руками и с треском разорвал тонкую ткань посередине. Тело Джоселин ощутило блаженную свободу.

Он принялся целовать ей грудь, и Джоселин вынуждена была схватиться руками за край стола. Его губы скользили вниз и вверх, смаковали, дразнили, и Джоселин показалось, что она сейчас лишится чувств от наслаждения. Он взял ее за талию и привлек к себе. Она увидела, что глаза его стали совсем черными, в них отражалось пламя снедавшего ее желания. Она двумя руками схватилась за ворот его рубашки и, не сводя с него глаз, с силой, которую не подозревала в себе, разорвала ее надвое сверху донизу.

На его лице промелькнуло удивление, сменившееся озорным весельем.

– Это была моя любимая рубашка, – хрипло пробормотал Рэндалл.

– Так мне нравится больше, – отозвалась Джоселин с не меньшим пылом в голосе. Она медленно провела ладонями по его плечам, наклонилась и прикоснулась язычком к его груди. Он резко втянул в себя воздух, и Джоселин испытала новое опьяняющее чувство собственного могущества. Он крепко прижал ее к себе и завладел ее губами. Но может быть, все же победителем был он, а она – побежденной?

Она с наслаждением ощущала его горячее твердое тело и сама прижималась все теснее, нуждаясь в большем. И его объятия становились все крепче… Она пробежала пальцами вниз по его спине и плотной ткани брюк. Его руки опустились на ее юбку, и Джоселин нетерпеливо подобрала ее, горько сожалея, что по глупости надела это старинное платье с юбкой необычайной ширины.

Но Рэнда, кажется, это не слишком беспокоило. Его руки ласкали ее бедра, живот, потом его пальцы скользнули ниже, и Джоселин задрожала, забыв обо всем на свете, упиваясь абсолютно животной чувственностью. Она вся сосредоточилась на напряженной точке глубоко внутри, которая росла и мучительно пульсировала.

Рэнд вдруг схватил ее за талию, и не успела Джоселин возразить, как он подсадил ее на стол и опрокинул на него спиной.

Джоселин ясно осознала, что еще мгновение – и будет поздно остановить то, чего она хотела сейчас сильнее всего на свете. Чего хотели они оба. И пути назад не будет. Она уперлась рукой ему в грудь.

– Рэнд?

– Что? – Он встретился с ней взглядом.

– Сейчас подходящее время и место?

– А разве нет? – удивился он.

– Тебе все равно?

– Да… – выдохнул он.

– Мне тоже. – Она схватилась за остатки его рубашки и потянула его на себя. Он рухнул рядом. Некоторое время они барахтались на столе, пытаясь быстрее отыскать разгоряченные тела друг друга в ворохе разорванного атласа, шелка и льна. Он завернул вверх ее юбки, а она с испугом и любопытством потянула вниз его брюки. Губы, ладони, пальцы метались повсюду, лихорадочно дотрагивались, исступленно жаждали, пробовали на вкус. Джоселин увидела, что он успел снять брюки, а его длинные голые ноги вытянулись рядом с ее ногами.

Она протянула вниз руку, взволнованная и испуганная. То, вокруг чего сомкнулись ее пальцы, на ощупь напоминало сталь, заключенную в бархат… Он застонал от ее прикосновения и в следующий миг оказался сверху, упершись в стол локтями.

– Джоселин? – Он отыскал ее взгляд. – Как ты…

– Да. – Она старалась не морщиться. – Я все знаю… мне говорили, меня готовили. – Она снова притянула его к себе и прошептала: – Я знаю, это стоит того, чтобы немного потерпеть…

– Еще как стоит, – пробормотал Рэндалл, и она изо всей силы постаралась поверить ему, чувствуя, как его пальцы медленно вкрались в ее девственное лоно.

Она пыталась расслабиться, но ей это плохо удавалось. Она старалась думать, что в конце концов, по словам Марианны, это окажется чудесно.

Но пока все шло несколько… странно. Не то чтобы ей было больно, скорее… необычно. И если все самое страшное уже происходило, то это вовсе не так уж и страшно.

Рэнд остановился, видимо, завершив дело, и Джоселин испытала некоторое разочарование. До тех пор пока он, как это называется, не проник в нее, все было куда более захватывающим.

– Держись за меня, – прошептал он ей в ухо.

– Держаться?

Не успела она договорить, как он слегка приподнялся и вошел в нее стремительно и глубоко. Девушку пронзила острая боль, и она уже готова была закричать, но он закрыл ей рот губами и крепко сжал ее в объятиях. Ее плоть, трепеща, протестовала против этого грубого посягательства, требовала немедленного прекращения акта агрессии, в котором не было ничего ни в малейшей степени приятного.

Но Рэнд не выпускал ее из объятий, не отрывал своих губ. Через несколько мгновений боль утихла, и Джоселин немного расслабилась. Он начал медленно, нежно двигаться внутри ее. Она приободрилась, выждала и нехотя признала, что все не настолько плохо, как она решила. Она тоже попробовала подключиться к его движению, получилось совсем неплохо. По правде говоря, с каждым его новым погружением ей становилось все приятнее.