– Железняков, не губи нас!
– закричали конвойные.

– Братцы, простите меня! Если я попадусь в лапы жандармов, то меня расстреляют или сошлют на каторгу! Прощайте!
– С этими словами он прыгнул в воду...

Против воли

Набережная небольшого черноморского портового города была похожа на шумный базар. Пестро одетые загорелые люди суетливо метались но пристани возле складов, толкались у широких деревянных сходен двухтрубного океанского транспорта. Жаркий воздух был пропитан запахом нефти. Отовсюду слышалась русская, украинская, армянская, греческая речь.

В носовой части пришвартованного транспорта прерывисто громыхала паровая лебедка, выуживая тросом из недр трюма мешки, ящики, тюки.

Сквозь шум толпы и грохот лебедки то и дело раздавались восклицания низкорослого, гололобого человека:

– Майна!.. Одерживай!.. Вира!..

Подгоняемые ветром волны катились по залитой лучами солнца бухте, с шумом бились о берег и борта судна, обдавая брызгами набережную и деревянную пристань. Но ни солнце, ни волны как будто не существовали для вспотевших бронзоволицых грузчиков-силачей. С вытертыми кожаными подушками на спинах, сгибаясь под тяжестью ящиков и мешков, они бегали по сходням, гикая и ругаясь. То и дело слышалось:

– Не зевай! Задавлю!

– Эй, берегись!

К пристани подошел небольшой катер с пассажирами, принятыми с высокобортного судна, стоящего на рейде.

Бранясь и толкаясь, назойливо атаковали пассажиров юркие, полуоборванные носильщики. Они хватали узлы и чемоданы, упорно предлагая свои услуги:

– Позвольте донести, барыня!

– Любезный господин, прикажите помочь вам!

Сквозь крикливую толпу к катеру пробирался рослый молодой человек с задорным, непокорным чубом чуть вьющихся волос. На нем была просторная косоворотка и старые сандалии, в руках небольшой вещевой мешок.

– Куда прешь?
– грубо осадил его усатый контролер.

– Мне на рейд, к пароходу.

– Нельзя без билета.

– Да я никуда не еду. Хочу узнать только насчет работы.

– Сказано нельзя! Много вас таких тут шляется!
– Контролер кивнул головой в сторону транспорта: - Иди вон туда, на разгрузку.

– Ходил. Там больше никого не принимают. Толпа оттеснила молодого человека в сторону от трапа.

– Я тоже хотел попасть туда, да этот тип уж больно несговорчив с нашим братом. Никого без взятки не пропускает, - услышал юноша за спиной незнакомый голос.

Оглянувшись, он увидел коренастого, средних лет мужчину с открытым, приветливым лицом. На нем была сильно поношенная матросская рабочая форма.

Иронически улыбнувшись, молодой человек спросил у него:

– Тоже у графа Панелина служишь?

– Да, приходится, дружище...

Не желая продолжать разговор с незнакомым человеком, юноша быстрой походкой направился к набережной.

Уже вторую неделю Железняков скитался по берегу в поисках работы. Ему хотелось попасть на какой-нибудь пароход, курсирующий в прифронтовую полосу. Но пока ничего не получалось.

Пройдя набережную и бульвар, заполненные разряженными в шелка и дорогие костюмы курортниками, Железняков подошел к свободной скамье и устало опустился на нее. Мимо него медленно прошла подгулявшая компания. Женщины весело смеялись. Мужчина в светлом костюме и широкополой шляпе обратился к своим спутникам:

– Итак, господа, до встречи вечером в "Сан-Ремо"...

Железняков с возмущением подумал: "Веселятся, дармоеды, а ты ищи, где бы заработать хотя бы на кусок хлеба".

Шел третий год мировой войны. На далеком западе, в отрогах Карпат и у берегов Балтики, на подступах к Босфору и у каменистых бухт Анатолии всюду гибли и калечились армии молодых жизней. А здесь богатые бездельники развлекались анекдотами, распивали дорогие вина, сгоняли лишний жир и наслаждались музыкой...

Со скамьи, на которой сидел Железняков, хорошо был виден весь порт и широкий рейд. Теперь там стояли уже два больших парохода. Решительно поднявшись со скамьи, Анатолий зашагал к портовой сторожке, возле которой пожилая женщина развешивала белье.

– Мамаша, - обратился к ней Железняков, - разрешите оставить у вас на хранение свое барахлишко. Вот оно, все тут, - показал он на тощий вещевой мешок.
– Хочу вплавь добраться к рейду... Может быть, найду работу на какой-нибудь посудине.

Женщина посмотрела на него с удивлением:

– Сынок, да ты что? В такую даль плыть? Утонешь, помилуй бог!

– Не собираюсь, мамаша, тонуть!
– ответил Анатолий, подумав при этом: "Уж если через Финский залив переплыл, да еще ночью, то здесь уж как-нибудь справлюсь".

– Ну что ж, сынок, попытай счастья, - сочувственно промолвила женщина.

Железняков быстро сбросил с себя верхнюю одежду и, закрепив на голове небольшой сверток с документами, обернутыми клеенкой, бросился в воду и поплыл навстречу волнам.