С утра до вечера люди переполняли главные улицы, магазины, скверы, недавно открывшиеся советские учреждения, где подчас не хватало не только столов, но и сотрудников. У каждого из жителей города обнаружилось множество неотложных дел. Люди вышли из состояния скованности, освободились от страха, вырвались на свежий воздух, как та зеленая трава, что пробилась среди развалин. Женщины, молодые и пожилые, мужчины постарше и подростки обоего пола торопились наверстать время, вырезанное из жизни многомесячным оцепенением фашистской оккупации, рамками комендантского часа, распоряжениями властей, всегда заканчивавшимися одной и той же угрозой: "Расстрел". Клочки этих белых листков, которыми были заклеены все углы и афишные тумбы, еще оставались кое-где, как пятна смертельной болезни на теле выздоравливающего.

Молодые мужчины в гражданской одежде почти не встречались на улицах Краснодара. Война уже давно надела на них гимнастерки и кирзовые сапоги и забросила с берегов Кубани в другие города, к другим рекам. Зато в Краснодаре можно было увидеть тысячи мужчин в гимнастерках и кителях уроженцев Сибири и Ленинграда, Баку и Алма-Аты, Кавказа, Алтая и других мест нашей большой земли. Попадались и женщины в военной форме - главным образом врачи и сестры из многочисленных госпиталей. Их узнавали по маленькой золотой чаще на погонах, из которой аллегорическая змея пила напиток мудрости.

Статная черноволосая девушка, остановившаяся у центрального сквера, не имела этой эмблемы. Ее помятые полевые погоны были украшены стремительными молниями - знаком военных связистов. Девушка не отрывала взгляда от дома на противоположной стороне улицы. На воротах чернели острые готические буквы: "Feldskommandatur", перечеркнутые накрест двумя энергичными мазками красной краски. Повыше той же краской было написано: "Хозяйство Назаренко".

Когда у открытого окна второго этажа появился смуглый, нестарый еще человек с генеральскими погонами на летней гимнастерке, девушка рванулась вперед и побежала через улицу. Она хотела что-то крикнуть, но в это время окно закрылось. Тогда она решительно подошла к калитке в воротах и стукнула по ней кулаком. Калитка приоткрылась. Пожилой солдат вышел на тротуар и укоризненно покачал головой:

– Ну, сколько раз тебе надо объяснять? Генерал занят. Шестнадцатый раз говорю. И какие у тебя могут быть дела к генералу?

– Да поймите вы, - начала девушка, наступая на солдата, - мне надо...

– Ничего я не обязан понимать! Не имею права пускать посторонних, да еще, так сказать, женского рода.

– Вот чудак! Какая же я посторонняя? Вы хоть выслушайте меня, а то, честное слово, будет хуже!

Лицо солдата выразило неподдельное страдание:

– И что за напасть на меня навалилась! Уйди, говорят тебе, а будешь скандалить - прямо в Особый отдел! Ясно?

У ворот затормозил изрядно потрепанный "виллис", весь в комуфляжных желто-коричневых пятнах. Из машины вышли двое моряков: высокий капитан 2 ранга с Золотой Звездой Героя и коренастый подполковник береговой обороны.

– Людмила!
– радостно закричал подполковник.
– Вот так встреча!

– Владимир Яковлевич! Вы здесь?!
– девушка кинулась к морякам, но, круто остановившись на полдороге, резким движением оправила гимнастерку под флотским ремнем и поднесла руку к пилотке: - Товарищ гвардии капитан второго ранга! Радист третьего класса сержант Шубина прибыла для прохождения службы.

Арсеньев пожал руку девушки и быстро прошел в калитку. Вероятно, он очень спешил.

– Ты как сюда попала?
– спросил Яновский, который искренне обрадовался встрече со своей верной сиделкой. Людмила от волнения не могла вымолвить ни слова. Окно второго этажа снова распахнулось, и оттуда прозвучал голос Назаренко:

– Заходи, Владимир Яковлевич! Что, знакомую встретил?

– Иду, товарищ генерал!
– отозвался Яновский.
– Ты меня жди, Людмила. Мы быстро. И поедем с нами в полк. Документы оформим потом. Хочешь?

Не дожидаясь ответа, он прошел во двор, по-молодому взбежал на второй этаж и вошел в кабинет генерала.

Разговор с генералом Назаренко был действительно краток.

– Участок у вас нелегкий, - сказал генерал, подходя к карте.
– Как обычно!
– добавил он с едва заметной усмешкой.
– "Голубая линия" проходит так...

Широкая синяя полоса на карте отмечала систему долговременной обороны противника, прикрывающую Таманский полуостров.

– Западнее станицы Крымской - первая линия. Будете действовать здесь!

Арсеньев и Яновский вынули свои карты.

– Поддерживаете старых знакомцев - поливановцев, - продолжал генерал.
– Противник располагает крупнокалиберной артиллерией. Много авиации. Против вас - тоже старые знакомые - танковая дивизия СС - та самая, с которой имели дело под Егорлыком. Начало артподготовки назначено на пять ноль-ноль.

Генерал сел за стол:

– Попрошу вас поближе. Садитесь. Вот общая схема огневых средств противника. Схему вашего участка возьмете в штабе. Надеюсь, моряки-разведчики уточнят ее в ходе боя.