Поливанов вызвал к телефону командира стрелкового полка:

– Пропустить танки.

Тяжелые машины надвинулись на первую линию обороны, перекатились через траншею. Эсэсовцы шли в полный рост. Поливанов навел бинокль:

– Пьяные, нахально идут!

Его план заключался в том, чтобы отсечь пехоту от танков, а затем истребить танки в глубине своей обороны.

Эсэсовцы приближались. Они шли густыми цепями, непрерывно стреляя из автоматов, не обращая внимания на ответный огонь из окопов.

Поливанов, не опуская бинокля, сказал своему адъютанту:

– Соединитесь с Арсеньевым. Полковой залп!

– Связь перебита, товарищ генерал.

В это самое время Арсеньев спросил у Будакова:

– Поливанов молчит?

– Молчит, товарищ капитан второго ранга.

Будаков надеялся, что пехотинцы справятся сами. Он понимал, что первый же залп полка выдаст противнику новое расположение огневых позиций, и тогда снова начнется ураганный огонь.

– Проверить связь!
– приказал Арсеньев.

Уже ползли с обеих сторон связисты, отыскивая в траве концы перебитых проводов, а эсэсовские батальоны, шаг за шагом, как на параде, надвигались на поредевшие передовые роты Поливанова. В глубине обороны завязался бой с танками. Гремели противотанковые ружья. Рвались гранаты.

Оказавшись между танками и наступающими цепями эсэсовцев, солдаты первой линии дрогнули. Поливанов видел, как они выскакивали из траншей и бежали назад. Многие падали, скошенные густым пулеметным огнем.

Арсеньев не видел всего этого со своего КП, но Бодров, находившийся в боевых порядках пехоты, сообщил ему по радио: "Контратакующие эсэсовцы подходят к рубежу No 4. Наша пехота отходит".

Арсеньев понял, что дожидаться приказания Поливанова нельзя. Он решил дать полковой залп.

Первая цепь эсэсовцев - здоровенные парни в черных мундирах с расстегнутыми воротниками - уже приблизилась на расстояние трехсот метров к траншеям, когда раздался залп полка моряков. Сотни ревущих снарядов пронеслись над КП Поливанова, столбы земли и дыма заслонили небо. Генерал опустил бинокль:

– Арсеньев не опоздал!

Когда дым рассеялся, все увидели, как эсэсовцы, уже без всякого строя, бегут назад. Пожелтевшая трава была усеяна черными мундирами. Уцелевшие танки пытались прорваться обратно, но немногим удалось это. Большая часть машин была уничтожена бронебойщиками и артиллерией.

– Вот теперь, пожалуй, достанется и нам!
– сказал Баканов Шацкому. Жди артналета или бомбежки.

Противник быстро нащупал новые огневые позиции полка. Снова тяжелые молоты обрушились на степь. Полуоглохшие, в осыпающихся узких щелях, моряки ждали нового приказа, а крупнокалиберные снаряды рвались между боевыми машинами, засыпая людей комьями земли.

Немцы опять накапливались для контратаки. На этот раз Поливанов решил накрыть их артогнем на рубеже сосредоточения. Арсеньеву передали приказ генерала. Он вспомнил разговор в машине и сказал Будакову:

– Передайте комдивам новые цели. Придется выводить машины из укрытий.

Николаев взял телефонную трубку, выслушал то, что сказал ему Будаков.

– Есть, товарищ подполковник!

Через несколько мгновений на батареях прозвучала команда: "Вывести машины из аппарелей!"

Снаряд разорвался рядом со щелью, где сидели Баканов, Шацкий и Сомин. Шацкий отряхнул землю с фуражки, выпрыгнул из щели и, приложив руки рупором ко рту, крикнул:

– Вывести машины из аппарелей!

Загудели моторы, медленно пятясь, громоздкие "студебеккеры" выползали наверх. Шацкий по очереди подошел ко всем четырем машинам своего огневого взвода, проверил наводку. Артобстрел продолжался с прежней силой. Подняв голову над краем щели, Сомин с восхищением смотрел на Шацкого. Раздалась команда: "Залп!". И еще прежде, чем до батареи донеслись разрывы снарядов, матросы уже принялись снова заряжать боевые установки. Баканов не выходил из укрытия. Он знал, что Шацкий отлично справится сам.

Зарядив установки, матросы побежали к укрытиям. Шацкий постоял еще несколько секунд и тоже пошел к своей щели. В это время снаряд разорвался у боевой машины. Пламя сразу охватило ее. Загорелся бензин. Оранжевые языки взметнулись вверх. Шестнадцать длинных ракетных снарядов лежали на спарках. Еще несколько мгновений, и они взорвутся тут же, на огневой позиции.

Раньше чем Сомин успел сообразить, что произошло, Баканов с непонятным для его комплекции проворством выскочил из укрытия и бросился к машине. Схватив за стабилизатор один из снарядов, он потянул его к себе, вскинул на плечо и, пригибаясь под тяжестью, понес в сторону. Несколько матросов по примеру комбата кинулись в огонь. Шацкий сорвал с задней стенки кабины огнетушитель. Вместо того чтобы ударить кнопкой о землю, он стукнул по ней своим пудовым кулаком и направил пенистую струю под корень языка пламени, вырывавшегося из мотора. Моряки глушили огонь шинелями, но он выскакивал из-под рук, прыгая им в лица.