Он шагнул назад, и тонкое волокно, касавшееся Тиви, с треском исчезло. Видение Дрива растаяло, и Тиви почувствовала себя выжатой, как повисшие на ее граблях водоросли.

С гребня дюны ей что-то угрожающе крикнули, и она, подняв глаза, увидела, что огр жестом приказывает ей вернуться к работе.

Она снова стала разгребать песок, а в голове кружились мысли. Смеет ли она поверить в то, что говорил этот красивый призрак? Может ли быть, чтобы судьба выбрала ее, нищенку из фабричной трущобы, сироту, для самого герцога? Нет. Нельзя доверяться безумным надеждам, которые внушает эта встреча. Это фокус. Фокус Вороньего Хлыста. Иначе быть не может.

Ей вспомнились слова Старой Совы: "Куда опаснее Вороньего Хлыста и огров тот колдун, который надзирает за Рифовыми Островами. Ралли-Фадж регулярно обходит лагерь". Может быть, это он устроил?

И все же среди потрясения пряталось любопытство. Два дня назад, когда она впервые встретила Старую Сову, чармоделка дала ей увидеть тень, призрак в хижине. Это был Дрив? Ей хотелось спросить Старую Сову, но вспомнились слова герцога, чтобы она никому не рассказывала об их встрече.

А Бульдогу? Может ли она не рассказать своему защитнику?

Донесся еще один хриплый окрик от огров с дюны, и она усерднее склонилась над работой. Воздушные потоки заметали темные плечи моря и завивались вокруг лица Тиви. И на нем мелькнула мимолетная улыбка. Безнадежность будущего разбилась, и появилась надежда - и опасность.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ИЗВЕЧНАЯ ЗВЕЗДА

19. Пылает над Иртом Извечная Звезда. Ее лучи слепят первичную тьму, как открытая в небеса дверь. И они суть Начала.

20. Под Иртом и вокруг него зияет Бездна - вечная ночь, необъятная хищная тьма, поглощающая светоносное Начало и смалывающая его радостный огонь в тусклые звезды и замерзшие планеты. Эти холодные миры висят в безмолвии, плывут в пустоте, где теряется свет, и они протянулись Темным Берегом.

– Начала, 2: 19 - 20

Все наблюдает.

– Висельные Свитки

1

ВОР ТЕНЕЙ

Ночью Котяра привязывался к верхним ветвям самых высоких деревьев и спал. Во сне он попадал в странный мир без Чарма. Хотя небо там было синим, и облака бродили стадами по путям странствий ветра, как было на Ирте, он не видел в воздухе ни плавающих городов, ни драконов, ни грифонов, ни василисков.

Города его снов росли прямо из земли башнями стали и стекла, и дома тянулись вокруг на много миль сетками улиц и переулков. Он чувствовал, что жил в таком городе, на такой обсаженной деревьями улице, в розовом доме с белой отделкой и наклонной лужайкой с изгородями и кустарником. Отчетливо видный знак с каллиграфической надписью на кованом железном фонарном столбе рядом с тротуаром приглашал жильцов.

Казалось, что здешние люди его знают, но он не мог припомнить их имена. Он видел их только мельком по пути домой или из дома. И всегда, когда он поднимался по закрученной налево лестнице, звук его шагов заглушал бордовый ковер, он подходил к площадке, где в конце коридора, освещенного маленьким стенными лампочками, с оклеенными цветочными обоями и обшитыми дубовым брусом стенами, виднелась темная деревянная дверь, сон менялся. Он знал, что эта тяжелая дверь со стеклянной ручкой и медной отделкой открывается в его комнату, но никогда за нее не попадал.

В этом странном мире он не знал названий вещей, например синего экипажа с четырьмя резиновыми колесами и железным дыханием, на котором он ездил, выходя из дома. Эти экипажи загромождали улицы, и многие сны он проводил, просто сидя в машине, поворачивая тонкое колесо перед собой, чтобы объезжать других. Этим нереальным эпизодам он уделял мало внимания.

Яснее всего он помнил сны, где была одна и та же женщина с черными прядями волос. Обычно он встречал ее в городе посреди шумных улиц, забитых дымящими машинами. Он хотел узнать ее имя и иногда случайно произносил его, но просыпаясь, не мог вспомнить.

Она не была особенно красива, но он всегда, когда ее видел, ощущал, как она несказанно прекрасна. Вид ее темных, томных, сверкающих глаз, черные волосы на изящной шее, легкая улыбка заставляли его грудь сжиматься болью желания. Она была ангелом, который вел его по светлым местам через черноту памяти, где сны чеканили радость из тайных хранилищ сердца.

Но хорошей стороной этого другого мира было то, что пределы его были темны. Он ехал с этой женщиной прочь из города стеклянных башен, мимо долгих просторов построенных впритык домов, мимо пустых и застроенных площадок к синему шву гор под небом, отороченных облачными грядами и прочерченных линиями водопадов. Они ехали через густые тени лесов и останавливались на какой-нибудь лужайке в тумане золотарника, и там делили между собой содержимое корзинки для пикников.

Они гуляли по багрянцу осенних лесов, говорили и смеялись, и она бросилась вперед, чтобы переступить ведьмин круг грибов, и опавшие листья взлетали вокруг нее золотым вихрем фантазма в прохладном ветре.

– Дай я потанцую с тобой ведьмин танец, - сказала она ему из ведьминого круга.

Вдали раздался резкий вскрик, будто плевок молнии. Время и пространство взорвались. Лес взметнулся в ночь, и его прекрасная женщина лежала, обнаженная, на спине в подсвеченной луной траве, бледная плоть покрылась таинственными знаками - и резаными ранами. Кровь текла по лицу.