Являюсь членом ВАГО, как некогда, искренний приверженец любительского телескопостроения (с 19... г.). С 19... г. был членом ВЛКСМ и выбыл в 19... г. по возрасту.

Пишу стихи. Публиковался в журнале "Д...", в поэтических сборниках. В 19... г. награжден почетной грамотой обкома ВЛКСМ за участие в Пресс-центре областной конференции молодежи".

Я поставил точку, перечитал получившуюся довольно сухой автобиографию, она уместилась в одном машинописном листке, поставил свою подпись, сегодняшнее число. Теперь это уже был документ, и я не замедлил положить его следователю на стол.

Васильев, сразу же отложив все свои бумаги в сторону, внимательно прочитал мою автобиографию.

Я сидел и ожидал, что ему что-нибудь не понравится или он скажет: "Так-с... Пройдемте в камеру!.."

– Итак....
– сказал Васильев, и я замер от этой фразы!..

– Итак, Сергей Александрович, - продолжил Васильев, - вам необходимо еще срочно принести мне фотографию три на четыре, справку с места работы, характеристику, справку из военкомата, и о том, что вы не состоите на учете у психиатра.

– Это все?
– спросил я, почувствовав успокоение от мысли, что меня, по крайней мере, - сразу сажать не собираются.

– Да, это все, - подтвердил Васильев.

– Скажите, пожалуйста! Когда мне можно будет поднести вам эти документы?!

– Чем быстрее, тем лучше!
– подытожил следователь, и тут я совсем осмелел.

– А что, собственно говоря, случилось?
– поинтересовался я.

– У меня задание: собрать эти документы, Сергей Александрович, хитро, но добродушно прищурившись, ответил следователь.

– Хорошо! Но на каком основании?!
– теперь уже требовательно поинтересовался я.

– Понимаете...
– задумчиво произнес Васильев, - был телефонный звонок, анонимный. Мне поручено проверить поступившие факты.

– В чем же меня обвинили?
– уточнил я.

– В общем, предупредили, что вы пьяница и дебошир, приводите к себе домой различных женщин, ну и так далее...

– Хорошенькое дело!
– возмутился я.
– Но я же почти не пью, и дома меня не слышно, ну, а на счет женщин, по-моему, это не запрещается холостым, да и потом, я вовсе не привожу разных!..

– Я все уже прекрасно знаю, Сергей Александрович!.. Тот телефонный звонок не подтвердился.

– А тогда зачем приносить документы?

– Вы же взрослый человек и понимаете, что все надо подтверждать документально!
– возразил следователь.

Я уже собрался уходить, как Васильев окликнул меня у двери:

– Сергей Александрович!

– Да...
– невесело отозвался я.

– А Вы верите в Бога?
– спросил следователь.

– А какое это имеет значение?
– тоже спросил я.

– Знать, - это значит уметь, а уметь, - это значит действовать! Так гласит восточная мудрость, Сергей Александрович.

Но я ничего не ответил и вышел из кабинета.

"Почему он спросил, верю ли я в Бога?..
– рассуждал я про себя. Значит, Катя - отпадает... Тогда... Тогда... Боже мой! Конечно же это!.. За мной подсмотрели в церкви!.. Теперь или с работы снимут, или упекут в сумасшедший дом! Не дай-то Бог!"

Я шел и переживал, но самое интересное, что переживал кто-то во мне, а не я сам! Я будто бы наблюдал свои переживания со стороны... И я даже подумал о том, что вполне могу, сию минуту, запросто развеселиться, расхохотаться, если потребуется, прямо здесь, на улице, неподалеку от отделения милиции.

"Нет...
– остановил я себя мысленно.
– Тогда уж точно примут за сумасшедшего и упекут незамедлительно!.."

И я ускорил шаг по направлению к автобусной остановке.

Однако через несколько шагов я почувствовал, что мне хочется оглянуться. Я оглянулся и увидел, как черная ворона, довольно крупная, захлопала корявыми крыльями на ветру, поднялась вверх и скрылась за четырехэтажным зданием отделения милиции. Ворона как-будто выскочила в открытую форточку на втором этаже, из комнаты следователя Васильева. Ошибиться на счет точности определения комнаты я не мог, ибо она располагалась самой крайней на этаже, в конце коридора, я помнил. Но только мог ли я поручиться за то, что ворона вылетела именно из той самой форточки? Впрочем, я не придал этому особенного значения: "Даже если и вылетела, ну и что?" И я опять зашагал к автобусной остановке, но более энергично, потому что решил побыстрее зайти в гости к Вике.

КОВРИК

Вика жила со своей четырехлетней дочерью Оксаной в двухкомнатной квартире. С мужем она уже три года как разошлась, он так и не бросил наркоманить, и, кроме шприца, его мало что интересовало, а молоденькой женщине нужен был мужчина, его ласки и обязанности...

Помнится, еще когда Вика ходила в мелких подростках, я очень нравился ей, да и что говорить: она мне тоже!...

Как-то стройненькая, с проклюнувшейся грудкой девочка на полном серьезе попросила меня с нею прогуляться! Это и была соседка Вика... И я прошелся с нею до парка и обратно к нам во двор. Как же по-женски, еще тогда, она себя вела! Шла рядом важно, разговаривала медленно, как взрослая. В общем, воображала себя точь-в-точь как на свидании с любимым, как это демонстрируется в наивных кинофильмах...