– Ты серьезно увяз там, да?
– осторожно спросил Джим.

– Похоже, что так.

– Может, тебе нужно что-то еще? Деньги? Люди? Я могу попытаться...

– Спасибо, нет. Я все сделаю сам. Но... Все равно спасибо.

"О Боже, я становлюсь сентиментальным! Как сильно меня изменили несколько суток".

– Стив, что мне делать, если...

– Если я не появлюсь в Кливленде в течение этих трех суток. Так? Ты это хотел спросить?

– Да.

– Помоги девушке убраться из страны. Если она захочет, конечно. Но думаю, что она обязательно захочет.

– На ней что-то серьезное? Извини, но я должен знать это, чтобы организовать все как следует.

– На ней нет ничего. Ее ищет полиция, потому что девушку видели со мной. И еще с ней жаждет повстречаться одна, скажем, секта. Только встреча та будет для Энни последней.

Джим помолчал, потом сказал:

– Я сделаю все, что смогу, Стив.

– Не сомневаюсь, - Лангелан положил трубку.

День был ослепительно ярким. На безоблачном небе сияло солнце, и снег, аккуратно убранный возле крыльца клиники, сверкал и переливался мириадами радуг, расчерченный кое-где густыми темно-синими тенями деревьев.

"Тандеберд" был на месте. Не совсем там, где он оставил его.

"Скорее, не где, а на ком?"

Однако машину не стали прятать. Вероятно, тому, кто все это готовил, не могла прийти в голову мысль, что хозяин "тандеберда" сможет им снова воспользоваться.

Лангелан заковылял к машине. Идти было тяжело, но не настолько трудно, как он опасался. Он открыл дверцу, и в этот момент услышал отдаленный телефонный звонок на втором этаже клиники.

"Могу поклясться, что это в кабинете доктора Банниера. Взволнованная публика ждет его в Фиолетовом доме. Срывается выступление!"

"Нет, оно состоится, - подумал Лангелан.
– Но с другим ведущим не так, как ожидают зрители".

Он запустил двигатель. Потом, перегнувшись назад, извлек из спинки пассажирского кресла замаскированный контейнер. В нем находился портативный пистолетпулемет в наплечной кобуре, и этому инструменту предназначалась основная мелодия в предстоящем спектакле. Который называется массовым кровопролитием.

Пусть так, но он пойдет и на это. Потому что, перед тем как повесить трубку, Джим сказал еще несколько слов. Очень важных. Лангелан запомнил их наизусть - ведь то был приговор.

"Синдикат интересовался твоими делами, Стив. Со мной переговорили очень осторожно, но я давно научился слышать больше, чем сказано. И я почти уверен, что они решили тебя заменить. Думаю, я должен был тебе это сказать".

Лангелан включил передачу и двинулся по идеально расчищенной дороге.

В том-то и дело, что Джим был вовсе не должен. Он мог промолчать, и его никто бы не упрекнул. Но он сказал, рискуя очень по-крупному.

Подъездная дорога кончилась, Лангелан вывернул на шоссе и прибавил скорость. До Бакстона было двадцать миль.

Он лежал неподвижно. Сквозь толщу сугроба слышался треск пламени, пожиравшего его "тандеберд". В отдалении - голоса полицейских; слов не разобрать, но это и не требовалось. Догадаться, о чем они говорят; нетрудно. Прогремел взрыв.

"Огонь добрался до баков. Теперь пожар не закончится, пока не выжжет машину дотла. А потом копов ждет сюрприз".

Потом. Но пока что они уверены, что водитель в салоне. Вернее, то, что от него осталось. Ведь после происшедшего с "тандебердом" невозможно уцелеть.

Стивен напоролся на полицейский блок у самого въезда в город, возле холмов. Копы открыли огонь без промедления, и первыми же выстрелами разбило рулевую колонку. Машину вынесло в кювет, перевернуло три или четыре раза, затем "тандеберд" грохнулся набок и загорелся.

Когда автомобиль перевернулся, Лангелана выбросило из салона, и его принял сугроб, сооруженный снегоочистителями, трудившимися всю предыдущую ночь. Возможно, то было чудо спасения. Возможно, лишь изощренная пытка смерти.

Но главное - он ничего не предвидел. Его способность предугадывать события изменила ему на сей раз.

Скорее всего это означало конец.

Мой ангел-хранитель оставил меня.

Лангелан осторожно пошевелился в снегу. Он знал, что у него есть время, только пока горит автомобиль.

Потом полицейские просеют каждый грамм снега сквозь мелкое сито.

Он полз к Фиолетовому дому. Если ему суждено побывать в нем - то теперь. Он полз, зарываясь глубже в снег и надеясь на солнце, которое светило с его стороны.