Только сейчас он заметил то, что ускользнуло от его взгляда в пятницу вечером, – Монумент. Его воздвигли в память о Великом лондонском пожаре недалеко от Пуддинг-лейн, где и начался пожар. Высокая дорическая колонна возвышалась на фоне освещенного светом луны неба. Внутри колонны шла лестница, ведущая на смотровую площадку, расположенную наверху, на высоте почти двухсот футов. В дневное время, когда Грейсчерч-стрит была забита громыхающими экипажами, люди, которые поднимались на смотровую площадку, могли ощутить, как колонна ходит из стороны в сторону и вибрирует у них под ногами.

– Как же я не сообразил! – продолжал негодовать на себя Джеффри. – Ведь если посмотреть оттуда…

– Т-с-с! – раздался шепот с другой стороны улицы. – Дружище!

Агент по имени Диринг, пожилой человек с энергичным лицом, в заплатанной одежде появился в тусклом свете, падающем из зарешеченного окна «Виноградника».

Джеффри перешел через дорогу и подошел к Дирингу. Агент держал в руке потайной фонарь с закрытой крышкой; но фонарь горел, и запах нагретого металла примешивался к другим запахам улицы.

– Где вы были, приятель? В «Волшебном пере»?

– Да. По-прежнему – ничего.

– Господи Иисусе! Я же вам говорил.

– Долго вы там были? На мосту?

– Все время. – Голос Диринга звучал недовольно. – Весь день, черт бы его побрал, и весь вечер, до десяти, когда пошел на встречу с вами. Я взял с собой хлеб с сыром, а джина – ни капли, нечем кишки было согреть. Я, понятное дело, не могу знать, залезал кто-нибудь в окно с задней стороны или нет.

– Со вчерашнего дня, когда я там был, никто не мог ни залезть в это окно, ни вылезти из него. Посветите-ка на минутку. Вот так!

Быстрый шепоток перелетал от одного к другому. Блеснул тусклый свет фонаря и осветил мизинец левой руки Джеффри.

– Мыло, – пояснил тот. – Слой его не был нарушен. Заметьте также: на нем ничего нет. Замок никто не открывал до меня. А я воспользовался вот этим ключом всего несколько минут назад.

Он показал Дирингу ключ, который дал ему Табби Бересфорд.

– Наши подопечные сделали слепок, чтобы изготовить новый ключ. Но после никто не притрагивался к замку. Так что мы не опоздали.

– Это я и сам знаю. Слесарь из Чипсайда… – Внезапно Диринг убрал свет. – Вот оно как! – буркнул он, начиная понимать. – Если вы не верите мне…

– Сейчас я никому не верю.

– Ну что ж, правильно. Для того вам своя голова и дана, приятель. Куда мы теперь?

– Вы устали, Диринг, а нам еще многое предстоит. Вам надо принять горькой водички. Так что пошли в «Виноградник».

– Да? А если наш красавец прискачет сюда, пока мы там выпиваем?

– Тогда нашему красавцу придется подождать. Если вы мне не наврали, мы можем рискнуть сейчас.

– Полегче, дружище.. Я – человек немолодой; не надо мне руки выкручивать – сломаете.

– Самое лучшее сегодня – сломать кое-кому шею. Пошли в «Виноградник».

Капля дождя упала на крышу потайного фонаря; раздалось шипение. Когда в пятницу вечером Джеффри входил в посыпанный песком коридор таверны, там было, по крайней мере, сносное освещение. Сейчас же помещение освещалось только фитилем, который плавал в плошке, подвешенной в конце коридора.

На одной из стен висело расписание отправления и прибытия дилижансов. Оно было напечатано жирным шрифтом, но и его нельзя было прочесть при этом освещении. Помещение казалось безжизненным; тени на стенах и на полу придавали этой что ни на есть самой заурядной таверне вид необычный и несколько зловещий.

И снова, как и две ночи назад, Джеффри нос к носу столкнулся с жирным недоверчивым трактирщиком.

– Ну? – поинтересовался трактирщик. – Так что же вам угодно?

– Я хотел бы…

– Хотели бы или не хотели, попрошу удалиться! Воскресенье. Уже ночь. И обслужить вас некому.

– Таково, значит, любезный хозяин, прекрасное английское гостеприимство, к которому все мы так привыкли? Может быть, есть закон, чтобы закрывать кабаки по воскресеньям?

– Закона нет, но таково мое правило.

И хозяин, вначале струхнувший, продолжал ядовитым тоном:

– Это мое заведение, так же как и «Бычья Глотка» на Сент-Мартин-ле-Гранд, является почтовой станцией, куда прибывают кареты с севера страны. Вам это, конечно, неизвестно?

– Мне это известно.

– По закону, который вам так мил, я обязан подавать горячую пищу пассажирам. Это вам, я полагаю, также неизвестно. Вы думаете, так просто здесь управляться человеку, у которого жена – вечно с мигренью, а бармен – всегда пьян?

– Во всяком случае, любезный хозяин, их безделье имеет свои причины.