Хозяин начал ругаться, но потом успокоился.

– Ну так я дам вам причины еще более основательные. В полночь отсюда в Йорк отправляется «Гром грохочущий». Если вы соблаговолите купить себе место в этой карете или нанять комнату в доме, милости просим. Если же вы желаете только набраться как следует, вам придется поискать для этого другое место, и поскорее.

– Прекратите! – раздался вдруг трагический голос. – Сейчас же прекратите!

Из бара, весь возвышенный и одухотворенный (что не просто угадывалось, но явно чувствовалось), возник преподобный Лоренс Стерн.

– Добрый человек, – обратился он к хозяину, – позвольте, я объясню вам, в чем состоит ваш долг христианина по отношению к вашей жене и всему человечеству. Этого оборванного человека я не знаю. Но тот вот джентльмен, – он кивнул в сторону Джеффри, – мой ближайший друг. Они будут пить в вашем заведении, если сами того пожелают, а я заверяю вас, что пить они будут умеренно. Вы их, полагаю, обслужите?

– Но, сэр…

– Вином себя только раздразнишь, – сказал мистер Стерн, – а от крепких напитков звереешь. Так что они останутся трезвыми, могу вас заверить. Вы, друг мой, и вы, сударь, – войдите.

– Поразмыслив, – сказал Джеффри, – я начинаю думать, что мы вряд ли…

– Входите! Вы слышали, что я сказал? Входите же!

В баре с почерневшими балками и запотевшими стенами горела только одна свеча, воткнутая в горлышко бутылки, стоящей на столе у камина. Здесь, у огня, который едва теплился, в высокопарных речах мистера Стерна зазвучали взволнованные нотки.

– Нет, нет, – заговорил он, как будто его о чем-то спрашивали. – Я не собирался возвращаться в Йорк так скоро. Но пастырские обязанности призывают меня, равно как и моя бедная женушка. Кроме того, – но это строго между нами, – я не вполне уверен, что вел себя, как велит мне мое облачение и сан. Споткнулся. Но больше это не повторится. Конечно же, мне жаль уезжать отсюда.

– И нам жаль расставаться с вами, мистер Стерн, – вежливо сказал Джеффри. – К тому же путешествие это – долгое и утомительное, особенно если отправляться в него на ночь глядя. Вам не кажется, что лучше будет предварительно отдохнуть часок-другой?

– Утомительное? – проговорил мистер Стерн, который был уже совершенно пьян, но держался великолепно. Саркастические нотки в его голосе зазвучали особенно отчетливо. – Подумаешь, утомительное! Каких-то два дня, если, конечно, ничего не произойдет. В этом есть и свои плюсы. Вам нравятся светлые волосы?

– Что, простите?

– Светлые волосы и голубые глаза, – продолжал мистер Стерн. – В той же карете едет одна женщина. Не слишком молодая – но кому нужны слишком молодые? Не очень высокая – но кому нужны очень высокие? Она – симпатичная, божественно сложена и по-настоящему – bonton. Я с ней еще не знаком; она не стала со мной говорить. И мне не удалось разглядеть фамилию, которую она записала в подорожной. Но я знаю ее имя: Лавиния. Что вы будете пить, дорогой сэр?

Диринг, который уже собирался поставить фонарь на стол, чуть не уронил его.

Джеффри, до того смотревший на огонь, резко обернулся.

– Лавиния? – переспросил он. – Так эта дама живет здесь, в гостинице?

– Нет. К моему величайшему сожалению, нет! Это очаровательное создание прибыло сюда в большой спешке и столь же поспешно убыло.

– Она едет одна?

– Увы! Нет. Она вписала еще одно имя, – его я тоже не разглядел. Но это неважно! Даже если это – ее муж, многого можно достичь, когда едешь ночью и муж дремлет.

– Мистер Стерн, вы ведь, конечно, спросили у хозяина, как зовут этого другого пассажира?

Движением, полным достоинства, худой и тщедушный мистер Стерн повернулся к Джеффри и удивленно взглянул на него.

– Спросил у хозяина? Спросил у… А! Все понятно. – Просияв, он побарабанил пальцами себе по носу. – Вы решили, что она заполняла подорожную здесь?

– Нет?

– Нет, черт меня возьми! Это было в конторе, в погребке «Зеленый человечек» на Стрэнде, куда я зашел сегодня после того, как побывал на службе в церкви святого Климента. Потом я действительно справился о нем у нашего неприветливого хозяина. Но подорожная этого человека придет, возможно, уже перед самым отправлением так что хозяин не знает, как его зовут.

Но вот что я скажу вам, любезный, и вам, сударь, – добавил мистер Стерн, и в голосе его зазвучали негодующие нотки. – Мы с вами нанесем жестокий удар этому грубияну хозяину, который не желает отвечать на мои вопросы и подавать вам выпивку. Мы лишим его дохода, черт побери! В моей комнате, наверху, есть бутылка бренди, клянусь, за вечер я выпил не больше половины. Сейчас я ее принесу, и мы с вами выпьем. Увидит тогда! Идет?..

– Мистер Стерн…

– Ни с места! Я ценю ваше намерение сопровождать меня, но об этом не может быть и речи. Велите подать стаканы, натяните этому мерзавцу «нос», а я вернусь через минуту. Верьте мне!