– Вы уверены, что я среди друзей?
– стараясь говорить серьезно, как на похоронах, спросил Эдгар.
– Но что же со мною? И куда делся мой сожитель по каюте'

– Ваш сожитель по каюте, - голосом цвета преступных потемок ответил кто-то подле Эдгара, - милейший мосье Плюмо погиб в пучине, сэр. Помолимся о его бедной душе.

Одна за другой стали входить темные фигуры с накинутыми на голову клеенчатыми капюшонами, появились зажженные фонари, чья-то рука протянула Эдгару оловянную кружку, и голос рассвета в мае проговорил:

– Выпейте, сэр. Как себя чувствуете? Ваши вещи так и не нашлись... Будьте любезны, продиктуйте наименование содержимого вашего саквояжа... Деньги при вас, сэр?

Эдгар понял, что он ограблен морем: его саквояж, очевидно, отправился вслед за французом в пучину. Деньги... Были ли деньги? Сколько-то было, но очень мало. Часы? Они здесь. Документы, удостоверяющие личность? Они здесь. Очки, карандаш, ключ от саквояжа... Носовой платок. Даже два - по одному в левом и правом карманах клетчатой теплой куртки.

– Не могу сказать вам, сэр, - обратился Эдгар к тому, кто уже приготовился писать на маленьком, привинченном к полу, столе, - не могу сказать, что именно находилось в моем саквояже. Так, какая-то мелочь, ерунда. Рукопись, стихи - этого жаль. Все остальное...

Он махнул рукой жестом короля, милующего слугу, который потерял тысячу золотых, принадлежащих казне. Оловянную кружку он взял и выпил все, что в ней было: настоящая английская горькая, градусов на пятьдесят. Щекочущая теплота разбежалась по жилам и пригласила ко сну. Еще раз чья-то рука поднесла к его губам ту же кружку, еще раз он выпил и немедленно уснул. Клеточками сознания он еще уловил слова, показавшиеся ему наименее шаблонными из всех, что сегодня пришлось выслушать.

– Крепкий человек, героический характер, - произнес густой, шекспировский бас.
– Потерять все свое имущество и заявлять, что это пустяки, мелочь... Хотел бы я знать имя этого человека.

– Эдгар Аллан По...
– неслышно, сквозь плотную ткань неполного бессознания, пролепетал Эдгар. И - уже во сне рассмеялся, подумав: "Это тоже не натурально, это тоже литература, - кто из них знает какого-то Эдгара По?".

Закат в тот вечер был тревожен, даже страшен: половина неба неспокойно перемещалась, как это бывает с заревом от пожара, надменно-сдержанные волны хищно облизывали обшивку "Роберта Фултона", судно двигалось только с помощью одного паруса. Буря взяла себе мосье Плюмо, разбила шесть напалубных кают, украла личные вещи команды и пассажира из Балтиморы. В какой-то бухте судно чинилось в течение трех суток. Эдгар По писал письма. Потом играл в карты с капитаном и, к радости своей, немного выиграл.

– Еще двое суток, и мы прибудем в Петербург, - сказал капитан.
– У вас там родные, сэр?

– У меня там никого нет, - ответил Эдгар.
– У меня нигде никого нет. Я одинок, сэр.

Капитан вежливо осведомился о занятиях своего партнера, капитан решил, что он играет в карты с богатым коммерсантом, ибо ему, как видно, абсолютно не жаль саквояжа, в котором, конечно же, была не только одна мелочь, ерунда...

– Мистер По занимается коммерческой деятельностью?
– полувопросительно, полуутвердительно проговорил капитан, расчесывая пятерней левой руки свои пышные рыжие баки и наблюдая, как предполагаемый коммерсант тасует карты.
– Мистер По дурно играет в бридж, из этого я заключаю, что мистер По не принадлежит к родовитой аристократии Англии или Нового Света...

Эдгар улыбнулся, кончил тасовать карты, неумело сдал их, проиграл партию.

– Капитан, - тяжело вздохнув и закрыв глаза розовыми, набухшими веками страдающего бессонницей, проговорил Эдгар, наверное, любит литературу, - ну, скажем, тот ее род, в котором каждый из нас пробовал свои силы. Имею в виду стихотворчество. Мне кажется, что капитан и сам сочиняет...

– Разные морские истории, - перебил капитан, откровенно воодушевляясь и ласково озирая своего партнера серыми навыкате глазами.
– Мои воспоминания о катастрофах, кораблекрушениях и всякой чертовщине были даже напечатаны в английском альманахе "Волна". Если позволите, - капитан встал и согнулся в поклоне, - если позволите, сэр, мы сделаем так: сперва я расскажу вам не совсем правдивую историю, затем я выслушаю любой длины стихотворение, которое...

– Не совсем правдивую историю...
– рассмеявшись в широкий воротник шелковой сорочки, повторил Эдгар.
– Вы, капитан, несомненный сочинитель, - только лишенные таланта предпочитают истории правдивые. А что с того, если история на самом деле существовала? Я предпочитаю ту, что выдумана. По крайности, она может быть совершенной, хотя бы...

– Разрешите, сэр, начать?
– кротко и нетерпеливо спросил капитан.

Эдгар кивнул.

И сию же секунду над головами собеседников вспыхнуло и погасло небо, а затем подобием пушечного выстрела ударил гром. Свет молнии был страшнее грома. Капитан крякнул и перекрестился, как и все капитаны, встречающие грозу. Эдгар По привстал и поглядел на капитана.

– Первые две фразы за вас, сэр, произнесла природа, сказал он, вовсе не намереваясь улыбаться, но, видимо, улыбка легла на нижнюю половину лица сама собою, искривив рот и изобразив нечто, похожее на гримасу, ибо капитан, подняв руки, испуганно воскликнул:

– Не бойтесь, сэр! За один рейс двух катастроф с человеческими жертвами не бывает! Сидите спокойно, сэр!

– Я не боюсь, капитан, - оскорбленно ответил Эдгар, мрачнея лицом и темнея взглядом.
– Потеряв жену, я научился ничего и никого не бояться, да будет вам об этом известно.
– И вздрогнул, когда резко и пронзительно, с каким-то остервенением и страстью вскрикнул гром. Это не был удар, и это был такой удар, что капитан перекрестился вторично, а Эдгар успокоился: он доверял людям верующим.