Он улыбнулся, словно бы желая сказать: ну что ж, подождем, что ты скажешь, когда Одиссей вывалит перед тобой груду золота и бронзы, железные треножники и котлы. Тогда ты будешь думать иначе.

Я встал и отправился искать Лукку и моих воинов-хеттов среди разгулявшихся ахейцев. Долго блуждать мне не пришлось. Они сидели возле костра, завалив все вокруг своей добычей: прекрасными одеялами, обувью, дивными луками из кости; друг к другу жались две дюжины пленниц, смотревших круглыми испуганными глазами на своих новых господ.

Лукка встал от костра, заметив меня в непроглядной тьме.

– И все это вы взяли в городе?
– поинтересовался я.

– Да, господин. Обычай велит, чтобы ты забрал себе половину, а мы разделили остальное. Ты хочешь сделать это немедленно?

Я покачал головой:

– Нет, разделите все между собой.

Лукка озадаченно нахмурился:

– Все?

– Да. Хорошо, что вы держитесь вместе. Завтра Агамемнон будет делить добычу, и ахейцы могут потребовать долю и от вас.

– Но мы уже отложили царскую долю, - проговорил он.
– Речь идет о твоей собственной...

– Возьми ее себе, Лукка. Мне ничего не нужно.

– Даже женщины-пленницы?

Я улыбнулся:

– На моей родине женщины не бывают рабынями. Они приходят к мужчине по своей воле... Или же не приходят.

И впервые после нашего знакомства крепыш хетт удивился. Я расхохотался и пожелал ему спокойной ночи.

Устроившись на ночлег в своем шатре, я подумал, что вопли и крики в лагере не дадут мне заснуть. Но глаза мои закрылись, едва я распростерся на ложе, и я погрузился в сон.

И вновь оказался в золотой пустоте, в мире творцов. Я вглядывался в струившееся отовсюду сияние и различал в нем неясные силуэты и контуры, отдаленно похожие на башни и дома далекого города, залитого ослепительным блеском невероятно яркого солнца.

Я не искал творцов. Должно быть, Золотой Аполлон пожелал видеть меня.

– Нет, Орион, он не призывал тебя. Это сделал я.

Ярдах в двадцати от меня медленно обретали плоть контуры человеческой фигуры. Передо мной возник один из творцов - темноволосый, с аккуратно подстриженной бородой; тот, которого я считал Зевсом. Вместо золоченых одеяний на нем был простой комбинезон, застегнутый наглухо. Небесного цвета ткань странным образом переливалась, пока Зевс приближался ко мне.

– Радуйся, что призвал тебя я, а не наш Аполлон, - проговорил он со странной смесью любопытства и серьезной озабоченности в голосе.
– Он в гневе и винит тебя в падении Трои.

– Ну и хорошо, - проговорил я.

Зевс качнул головой:

– Наоборот, Орион. В ярости он может окончательно погубить тебя. И я хочу защитить тебя от него.

– Почему?

Он поднял бровь:

– Орион, тебе подобает поблагодарить богов за милость, оказанную тебе.

Я слегка наклонил голову:

– Благодарю тебя, каково бы ни было твое настоящее имя...

– Можешь звать меня Зевсом, - позволил он.
– Какое-то время.

– Благодарю тебя, Зевс.

Он широко улыбнулся:

– Столь пылкой благодарности богу мне еще не доводилось слышать.

Я пожал плечами.

– Тем не менее ты действительно разрушил планы Аполлона... Но ненадолго.

– Едва ли я смог бы сделать это самостоятельно - без помощи других творцов, - признал я.
– Ведь кое-кто из вас не одобрял его планов.

Зевс вздохнул:

– Увы, в наших рядах нет единства...

– А та, которую здесь зовут Герой, в самом деле твоя жена? поинтересовался я.

Он удивился:

– Жена? Конечно нет. Она не жена и не сестра. Подобных отношений среди нас нет.

– Никаких жен?

– И сестер, - добавил он.
– Но сейчас речь о другом. Как нам теперь продолжить свой труд, когда Аполлон в гневе? Он взбешен. А ведь среди нас не может быть настоящего раскола: это приведет к катастрофе.

– И чем же вы заняты?
– спросил я.

– Едва ли ты способен понять это, - сказал Зевс, строго взглянув на меня.
– Подобными способностями ты не наделен от рождения.

– Попробуй объяснить, быть может, я способен учиться...

Он покачал головой, на этот раз энергичней.

– Орион, ты не способен представить себе истинный облик вселенной. Когда ты освободил Аримана и позволил ему разорвать прежний континуум, ты не мог даже заподозрить, что из высвободившейся энергии сам собой образуется новый континуум, не так ли?