Оказывается, собачка заявила, что русского шоколада она жрать не будет! Заинтересовала меня собачка чрезвычайно. Одеяло у нее шелковое, подушка шелковая и, кроме того, есть платьица - несколько штук - и тоже все шелковые.

– А сапог она, - спрашиваю, - не носит?

– Не, - говорит проводник после иностранного языка, - оказывается, ходит босая.

– А если она, - говорю, - простудится по грязи?

А проводник мне отвечает:

– Глупый ты человек, разве она будет по грязи ходить? Она в автомобиле ездит.

– Как, - говорю, - маленький автомобиль собачий?

– Да нет, - говорит, - в обыкновенном автомобиле. Хозяйка ее на руках возит.

Ну, тут я все узнал, поблагодарил проводника. Говорю: "До свидания". Собачка - никакого на меня внимания.

А проводник говорит: "Она пролетариев не любит".

x x x

Пожалуйста, товарищ редактор, напечатайте мой правдивый рассказ про министерскую собаку, чтоб его прочитали все рабочие на нашем транспорте.

Железнодорожник.

Письмо железнодорожника списал,

ничего не изменяя,

Михаил Булгаков

"Гудок", 4 декабря 1924г.

ЖЕЛАННЫЙ ПЛАТИЛО

Американский какаду

Поет на ходу.

Научное сообщение

На рассвете в тумане Мурманска против казарм 435-й версты провыл паровозный свисток. И тотчас в жилище железнодорожника началось смятение. Железнодорожник выскочил из теплой постели и, топоча тапками в пол, завыл, как бесноватый:

– Где подштанники?! Марья, где подштанники?.. Ой, жалованье, Марья... Подштанники... Уедут!!

– С нами крестная сила!
– вопила Марья, прыгая по избе.

В люльке заревел ребенок.

– Зажигай свет!
– стонал железнодорожник.
– Ой, Марьюшка, зажигай, сквозь землю подштанники провалились!!

– Вот они, вот они, ох, окаянный. За лавку завалились. Ой, батюшки, свистит... Кормилец, ты хоть штаны надень! Штаны надень, простудишься.

– Свистит!
– орал, как одержимый, железнодорожник, натягивая полосатые кальсоны.
– Свистит, проклятый, ой, скорей!!

– Штаны...

– К чертовой матери...

Дверь визгнула, и железнодорожник провалился. Двести саженей он летел в осеннем тумане и поспел. Платежный поезд стоял против казармы и завывал...

– Что же ты, брат, в таком виде растерзанном?
– благодушно спросил его плательщик.
– Что же ты в голобрысом виде бродишь?

– Га-га-га! Га-га-га!
– дышал железнодорожник, как пес на жаре.
– Не до ви..., не до виду мне... Жало... га-га-га... жало... Жалованье давай скорей...

– Да, надо поспешать, и то, сейчас тронемся, - ответил артельщик. И начал считать.
– Держи червь... пятнадцать, шестнадцать...

– Ах ты, елки-палки!
– воскликнул железнодорожник в ужасе.
– Тронулись, черти!

– Ну, ладно, до 441-й версты доедешь, - успокоил его артельщик, - а там слезешь.

– Слезешь!
– передразнил железнодорожник.
– Тебе хорошо говорить, а на чем я обратно поеду?

– Ну, променаж сделаешь, - успокоил плательщик, - хотя, верно, в таком легком декольте холодно.

На 441-й версте железнодорожник зажал в кулаке бумажки, выкинулся из поезда и дернул обратно на 435-ю версту.

Прилетев домой, обрушился на лавку и запел:

– Палец приморозил, ах ты, чтоб тебя, возьми и с жалованьем. Марья, давай чаю!

– Штаны-то надень...

– Постой. Не до штанов. Семнадцать, восемнадцать... сорок копеек. Постой, постой... Касса взаимопомощи... Чтоб тебя разорвало! Ошибся! Не хватает! Вот горе-то, ей-богу!

Ровно через полмесяца железнодорожник заявил своей жене:

– Марья, штаны возле меня на лавку клади, как свисток услышишь, буди. Убью, если не разбудишь, на месте.

Спали тревожно, но никакого свистка не было. Платежный поезд прошел без свистка к 441-й версте.

Железнодорожник стоял у окошка и, тыча в него кулаком, ругал по матери и платежный поезд, и плательщика, и того, кто его послал, и туман, и 435-ю версту.

Заявил жене:

– Ну, он у меня обратно поедет, поймаю, он мне заплатит!

Ждал до 23 числа. Пять дней. И через 5 дней прошел обратно платежный поезд без малейшего свистка и остановки. Железнодорожник побагровел, взял огрызок карандаша и написал письмо в "Гудок".