– Красив, - вздохнула Тамара, помогла снять куртку, повесила, вытащила из кармана бутылку. Разглядела на свет зеленоватую этикетку - "Московская".
– Богатый, - протянула она.
– Это ж в киоске тысяч пять стоит. Значит, водочку попиваем, а дома денег на молоко нет.

– Подарили, - Витька встряхнулся, немного приходя в себя.

– Станет твоя заведующая такие подарки делать, недоверчиво возразила Тамара, но с другой стороны, крыть ей было нечем - утром Витька ушел с сотней в кармане.
– Аванс, что ли, дали?

– Аванс послезавтра, как всегда.

Витька с шумом выдохнул, заполнив коридор тягучим водочным перегаром, словно дымом.

Из комнаты высунулся белобрысый Димка - глаза радостно светились - и зашепелявил что-то малопонятное.

– А у нссс дя Сежжа...
– только и разобрал Витька.

У Димки был врожденный дефект речи, ни одно слово не мог правильно выговорить. Хотели даже в спецшколу определить Тамара не дала, умоляла, сколько раз и в райком и в районо бегала. Оставили в нормальной, и хотя задразнивали там Димку до смерти - мальчишки есть мальчишки, - но Тамара была довольна, и Димка доволен, и даже Витька - спецшколы нам еще не хватало! Заканчивал Димка пятый класс, учился хорошо, хотя спрашивали только по письменным - куда ему устные отвечать...

– Сергей там тебя дожидается, - Тамара кивнула на комнату и голос ее перестал быть неприятным. Сергея, единственного из друзей Витьки, она любила и всегда принимала - он не пил.

– Угу, - хмыкнул Витька, вставая на колени и шарясь под стойкой для обуви.
– Куда вечно шлепанцы деваются?

– Да вот они, справа, горе ты мое, - вздохнула Тамара, помогла встать, подала тапочки.
– Поговорить он с тобой о чем-то хочет. Ты бы хоть умылся.

– Поговорим... Ты водку-то давай. Как раз вовремя, сейчас мы ее с ним... А ты бы пока на стол собрала...

– Хватит тебе, - не давала Тамара бутылку, прятала за спину.
– А сергей и вовсе не пьет, как будто не знаешь?

– Томка, не дури. Гости!
– Витька обхватил жену потными руками за плечи.
– Гости же... неудобно без бутылки, - дышал ей в ухо вином.
– То-омочка!..

– Да на...
– сдалась, наконец, Тамара.
– Залейся хоть вместе с обещаниями своими.
– Отдала бутылку и сердито прошла на кухню.

На зеленом диване с подавленными пружинами сидел Сергей. У его бока, забравшись с ногами, прижался Димка - вместе рассматривали какую-то книгу.

– Здорово вам, - громко сказал Витька, протискиваясь мимо стола.

Сергей встал, бросил на него строгий взгляд из-под выпуклых очков - черный костюм, белая рубашка, вечный галстук. И как он терпит его?

– Приветствую, - Сергей улыбнулся, протянул руку, но пожатия не получилось - в руке у Витька качалась бутылка.

Витька поставил ее на стол и тогда пожали руки. Ладонь Сергея не твердая, но какая-то строгая, напористая. Витька жал ее крепко, с неудобством чувствуя, что рука у него потная, скользкая, и Сергею может быть неприятно.

– Дя Сежжа...
– проговорил с дивана Димка.

– Ты иди, иди, уроки, небось, еще не делал.
– Витька протянул руку, пригладил торчащие на белобрысом затылке волосы. Димка отпрянул - не любил отца пьяного, да и ласк тоже, вышел из того возраста.

– Верно, Дмитрий, уроки делать нужно, - добавил Сергей, блестя очками. В каждом стекле отражался перевернутый потолок с яркой лампочкой на длинном шнуре.

Димка слез с дивана и неохотно, медленно вышел с книгой под мышкой. Они сели. Витька откинулся на спинку, вытянул ноги. Тело охватила мягкая истома, оно было чужим и влажным, пот стекал за воротник и неприятно полз по спине. В комнате было душно, или это только ему, переполненному винными испарениями, не хватало воздуха? Сергей сидел боком к нему, повернув голову. Строго смотрел очками, но Витька знал, что строгость - из-за выпуклых блестящих стекол, а глаза под ними, неестественно увеличенные, вовсе не строгие, а какие-то жалостливые.

– Сейчас Томка накроет... ужинать.
– Витька почувствовал, что язык опять порывается заплетаться, и сильно тряхнул головой.

– Все пьешь, Виктор, - задумчиво сказал Сергей. Зачем? Всю-то никогда не выпьешь...

– А затем, - с неожиданной злостью ответил Витька. Даже кулаки, лежащие на коленях, сжались.
– Все вы учить любите ты, Томка, другие... А давай разберемся. Хорошо, брошу. Я вот два месяца не пил - точка. В голове пусто, звенит, в животе пусто, и делать ничего не хочется. Да и делать-то нечего.

– Работай.
– Сергей пристально смотрел на него. Впрочем, пристально - это тоже из-за очков; и глазами водил, и моргал, как все, только за стеклами плохо видно.

– А я не работаю?!
– взвился Витька, даже от диванной спинки отлепился, подался вперед и говорил словно бы не с Сергеем, а кем-то невидимым, осуждающим.
– Восемь часов как отдай. Ладно. Домой прихожу - и что? Спать прикажете заваливаться или прыгать до потолка? Я вот два месяца этих все из угла в угол ходил. Как прихожу домой, так начинаю ходить. Хожу, хожу, и тошно так делается - хоть впору завой. Тут все дерет, - он постучал себя по впалой груди, рванул верхнюю пуговицу рубашки, потому что давила.
– Вот и давайте разберемся, - продолжал он.
– Мне что, всю жизнь углы в квартире мерить, а? Как ты думаешь?