– Здесь совсем нет чаек, - заметила Ольга.

– Чаек?..

– В море должны быть чайки. Провожать корабли.

– Гм... Ну да, может быть, они появятся позже.

Лэннинг ещё увеличил скорость. "Аманда" ходко перескакивала с волны на волну, и устоять на ногах было нелегко. Борис и Ольга уселись на рундук возле борта. Сюда летели брызги. Борис облизнул воду с губ - она была пресной. Закатное солнце нарисовало золотую дорожку на гребнях волн. Берег удалялся, а впереди виднелись два громадных пассажирских лайнера - слишком далеко, чтобы рассмотреть их.

– Ты хотела бы написать картину... Вот такую?
– жест Бориса получился неопределенным, охватывающим землю, море и небо.

Иллерецкая отрицательно покачала головой.

– Зачем? Все это уже есть.

– А по телевизору тебя обозвали мастером портрета и пейзажа. И на выставке я видел...

– Ах, это... Это ученические работы. Я не собиралась их выставлять, Родзянко уговорил. А мои настоящие картины тебе нравятся?

– Не знаю. Они меня и притягивают и пугают. Как в фильме, когда ждешь, что вот-вот что-то случится...

– И ничего не случается?

Борис посмотрел на девушку немного отстраненно, будто думал о своем.

– Нет, случается. Что-то ВСЕГДА случается... А большой, наверно, переполох поднялся на выставке... Ну, и среди твоих знакомых, когда ты исчезла.

– Видимо, так, - равнодушно кивнула девушка.

– Кто-то может с ума сойти от беспокойства...

– Нет, никто.

– Да? Это прекрасно... Я хотел сказать, это скверно.

Иллерецкая слабо улыбнулась - Борис не мог поручиться, что ему не почудилась эта улыбка.

– А ты?
– произнесла девушка с неуверенной интонацией.

– Что я?
– откликнулся Борис.

– Из-за тебя есть кому сходить с ума?

– О, да... Толпы моих будущих читателей. Правда, они ещё не знают, какая утрата их постигла.

– Я серьезно.

– Серьезно? Хорошо.

– Что хорошо?

– То, что ты серьезно задаешь такой вопрос.

Борис повернулся к девушке. Капельки воды на её лице сверкали, как крохотные бриллианты.

– Это дождь, что идет с омраченных небес, - пробормотал он.

– Что?

Борис ощутил дыхание девушки, столь отличное от морского ветерка. Оно пахло... Молоком? Это невозможно, и тем не менее, это так. Молоком, свежескошенной травой, чем-то далеким, детским.

– Ничего. Просто какое-то стихотворение.

Борис осторожно коснулся губами губ девушки. Она не ответила и не отстранилась. Ее ресницы трепетали, но это был только ветер.

– Наш корабль идет ко дну?
– прошептал Борис так близко от её лица, что она не услышала, а почувствовала его слова.

– Это так, капитан.

– Но мы можем уйти на берег.

– Нет, капитан. Никто не может. Людям лишь кажется, что можно сесть в шлюпки и вернуться на берег. На самом деле никто и никогда не уходит с тонущих кораблей.

– Никто и никогда?

– Нет.

Борис обнял девушку, глядя в её невероятно синие, как небо, глаза. Всегда что-то случается, и никто не уходит с тонущих кораблей.

Уцепившись за низенький фальшборт, девушка встала и закричала по-английски:

– Хей, шкипер! Мы возвращаемся в гавань!

Удивленный Том Лэннинг оглянулся.

– Но вы же ещё ничего не видели! Я хотел показать вам древние скалы Блэкуотера, мисс...

– Бунт?! Я прикажу протащить вас под килем!

Лэннинг расхохотался, демонстрируя крепкие белые зубы, и заложил такой крутой вираж, что девушка не удержалась на ногах и плюхнулась на колени Бориса. Через двадцать минут "Аманда Линн" причалила там, откуда отправилась в путь.

– Спасибо, Том, - искренне поблагодарил Лэннинга Борис.
– Это было лучшее путешествие в моей жизни.

Пожав руку озадаченному мореплавателю, он подхватил девушку и вынес на берег.

– Пиво забыли!
– окликнул его Том.

– Угощаю, - великодушно объявил Борис, которого переполняла жажда благотворительности.

– Поставь меня на землю, уронишь, - смеясь, взмолилась Иллерецкая.

– Уроню то, что мне дорого?! Никогда! Однажды я уронил и разбил бутылку водки, так это мне был урок на всю жизнь.

Он донес девушку до самого дома, изрядно запыхавшись. Борис пренебрегал спортом и не привык держать в руках груз тяжелее записной книжки, но на сей раз ему так хотелось сделать исключение...